безразличным.

— Почему все меня бросили? Даже ты не пришёл! — Зара глотала слёзы, не в силах больше сдерживаться.

— А если бы пришёл, что тогда? — он вздохнул и посмотрел в сторону.

— Я... я... бы не скиталась, знала куда идти, собралась бы в дорогу.

— Идём! — Зара не успела опомниться, как мужчина оказался на ногах и тащил её прочь от костра. — Узнаёшь?

Он вытащил из-под камня знакомую тяжелую сумку, распустил тесемки, выпотрошил её чуть ли не Заре на ноги. Горами посыпались съестные припасы, тарелки, кружки, сменная обувка, толстенные книги, микстуры в разноцветных флаконах, часовые механизмы.

— Спасло это его? — в сумерках блеснули злым огнем глаза мужчины, он больно сжал плечо Зары, сильно тряхнул. — Отвечай!

— Нет... — прошептала она.

— А я, между прочим, приходил к парню, дал собраться... Всё по твоему рецепту!

Мужчина бросил брезгливый взгляд на пустую сумку, замахнулся, зашвырнул подальше в ущелье. Не взглянув на Зару, вернулся к костру. Она поплелась следом.

— И что... я ... теперь подорожник? — Зара постепенно успокаивалась. — А кто же тогда ты?

Мужчина снова занялся костром, долго молчал.

Она терпеливо ждала.

***

Он столько живет, что забыл своё имя. Давным-давно у него была власть, богатство. Но это надоедает. Он бросил всё и отправился странствовать. А когда дошёл до Мирты, ужаснулся тому, что увидел.

Хмурые, непроницаемые лица. Озлобленные женщины. Дети с обреченными глазами. Вечно пьяные грязные мужчины. Запустение, нищета, разруха.

Он не смог уйти — стал помогать, учить. Навещал каждый дом, разговаривал с детьми. Боялся, что не успеет, вымаливал у судьбы ещё десять, пятнадцать, двадцать лет. Так хотелось увидеть, какие они на самом деле, без этой серой печати вековой тоски.

Его услышали. Поколения Мирты сменяли друг друга, а он всё жил. Город светлел, жители преображались, всё чаще раздавался на улицах смех — он мог гордиться своим детищем!

Но вот ведь как случается — однажды на него обозлились, выгнали из города. Причина — пустяк. Он де косо посмотрел на лавочника и де резко ответил его жене. Били палками, камнями — так никогда не гнали даже воров.

Потом снова путешествия. Навидался всякого, а город всё не шёл из головы. Пришлось возвращаться — нахлобучил шляпу, чтобы не узнали, и пошёл гулять по улицам, вглядывался в лица. Горожане лоснились от довольства и достатка, но иногда маски благополучия осыпались, и сквозь них проступала былая серость. Столько лет впустую — он лишь перекрасил их лица! И он снова стал просить у судьбы время. Чтобы исправить ошибку. Они должны научиться отдавать. Пусть отдают своё однобокое счастье, раз до сих пор ничего не поняли.

Немалых трудов стоило создать клан подорожников. Не раз его гнали, спорили, часто не понимали. Он подолгу жил в горах — соединенный с внешним миром лишь непрочным навесным мостом. Дикие звери привыкли к нему, приняли за своего.

Смельчаки всё же находились, они учились бросать всё, уходить в неизвестность и отдавать больше, чем имели. Они учили своих детей. А те своих. Подорожники никогда не возвращались назад. Их рвали дикие кошки. Кто-то погибал от холода, голода. Кто-то от собственного страха. Выжившие могли бы вернуться, но уже не хотели.

Сколько сотен лет ушло на это? Впрочем, какая разница. У него с судьбой свои счеты. Он обещал ей счастливый город, и он выполнит обещание.

Когда-нибудь они все станут подорожниками. Когда-нибудь... Как Зара. Ей ведь и восемнадцати ещё нет. Пусть она его простит, это был жестокий эксперимент. Он намеренно услал близких — она должна была захотеть уйти. Не имея к этому способностей, страшась этого. И она ушла! У Зары было немного шансов выжить.

Он вздохнул. Одно дело переставлять в уме пешки, но смотреть теперь в глаза девушке —ох как непросто. Исхудавшая, дрожащая.Ведь столько раз могла погибнуть! А он бы сидел потом в одиночестве и складывал цену своей мечте из тысяч человеческих жизней. Кто дал ему это право? Никто. Он взял сам.

Наконец он очнулся от своих мыслей, в упор посмотрел на девушку.

— Я тоже подорожник. Мы оба. Только я очень старый.

Зара улыбнулась, впервые за весь вечер. Он почувствовал, как губы растягиваются в ответной улыбке. А думал, уже не вспомнит, как это делается. Чуть помедлил, наслаждаясь моментом — хорошо, спокойно, непривычно. Подошёл к девушке, приобнял за плечи. От неё пахло так... так по-домашнему. Молоком, уютом, счастьем. Счастье... Он хотел этого для других. А сам?

— Пора! — шепнул он на ухо Заре.

— И это всё, что ты скажешь? Куда же мне идти?!— девушка опустила голову.

Плачет, расстроилась. Немудрено. Он слишком много от неё хочет.

— Зара, я никому не говорил большего, — он взял её озябшую руку. — Только ты знаешь свою дорогу.

***

Она поднялась на перевал.

Далеко внизу догорал костер. Возле костра неподвижно сидел человек в шляпе с золотой пряжкой. Звездочка огня и тонкая щепка рядом — хрупкие, ненастоящие, даже легкий ветер без труда сдует эти две малюсенькие соринки. Но они не исчезали. И Зара успокоилась — пусть хоть что-то останется от её прошлого. Разноцветные осколки счастья.

Впереди была дорога, многие тысячи шагов дороги.

Теперь Зара не остановится. Не сможет. Не захочет.