тут же это почувствовала.

— Это еще вопрос, кто дрейфит, — сказала она.

— Слушай: ты прыгнешь первой.

— Почему я?

— Так лучше. Да ты не бойся.

— Я сказала, что не боюсь!

— Тогда слушай меня…

— Смотря что скажешь…

— Надо спуститься на последнюю ступеньку.

— Спасибо, за «Цеу».

— Какое «Цеу»?

— «Ценные указания». А то я уж думала из окна кидаться.

Она отвечала сразу, не думая, пытаясь закрыться от страха резкими ответами. Но я не обращал внимания на ее слова. Главное, чтобы она прыгнула.

— Значит, договорились: ты прыгнешь первая…

— Это я уже слышала. А почему все-таки я?

— Я прыгну сразу за тобой. Тут же. Просто я должен быть уверен, что ты прыгнула.

— Какая забота о человеке!

— Люся! — сказал я. — Послушай… Это не так просто. Я один раз уже пробовал… И не смог!

— А теперь сможешь?

— Смогу.

— Значит, и я смогу! — отрезала она. Но тут же извиняюще коснулась моей руки. — Хорошо, Сережа! Я все сделаю, как надо…

Я выключил наружный свет и спустился на подножку. Взошла луна, стало немного светлее. Впереди отчетливо виднелись огни, раскинувшиеся по холму. Это была Узловая.

Я поднялся в кабину. Люся возилась со своей сумкой.

— Собираешь вещи? — спросил я — Брось, только помешает.

— Что ты! — ужаснулась Люся. — У меня все здесь!

Люся кончила колдовать над сумкой.

— Я готова!

Огни на холме приближались. Их стало больше… Скоро должен начаться подъем.

30

В домах зажглись огни. Недовольные люди подымались на стук с постелей. Еще не стряхнув сон, они выслушивали короткие тревожные слова. Люди невольно подымали головы и смотрели туда, где над их домами шла крутая эстакада железнодорожного пути.

Потом они возвращались домой, будили детей и выходили вновь, уже одетые, с наспех собранными вещами в руках.

Люди уходили в сторону от железной дороги. Плакали разбуженные дети, коротко перебрасывались словами взрослые.

31

— Георгий, ты сошел с ума!

— Ошибаешься. Никогда в жизни я еще не был так разумен.

— Это бред!

— Это расчет. Понимаешь, я выхожу навстречу на легком тепловозе. Жду их у начала подъема.

— Они сомнут тебя!

— Зачем сомнут? Я тоже буду подыматься вверх. Почти с их скоростью. Понимаешь? Почти! Они нагонят меня. Я приму их на свой хвост.

— И сцепка сбросит тебя вниз.

— Никогда. Я смягчу удар.

— Ну хорошо, а потом?

— Потом переберусь на первый тепловоз. Любой ценой! Хоть прыгну с крыши.

— Ты погибнешь, Георгий!

— А погибнет мальчик? Погибнут люди? Тогда что, а?

32

— Пора! — сказал я и раскрыл дверь.

Все было почти так, как я представлял себе. Внизу под насыпью стояли белые дома. В окнах горели огни, фары автомашин освещали темные улицы.

Люся шагнула вперед. Красно-синяя сумка была зажата в руке. Сцепка шла вверх по подъему. Скорость сейчас казалась не такой большой.

— Скорей! — сказал я.

Люся остановилась в дверях.

— А ты?

— Я за тобой!

Люся медлила.

— Ты сразу?

— Да, да! Быстрей!

Я нервничал. Состав подымался все выше, а мне надо было еще пройти в машинное отделение первой секции, подняться на крышу…

Люся спустилась по ступенькам.

— Давай! — подбодрил я.

Она снова остановилась.

— Ты что?

Она молчала Ее огромные глаза в упор смотрели на меня, как будто спрашивая о чем-то.

— Прыгай! — закричал я.

Люся отвернулась. Сжалась на ступеньке.

— Ну!

Я легонько подтолкнул ее в плечо. Люся вдруг выпрямилась и легко поднялась в кабину.

— Что с тобой?

— Я не буду прыгать.

— Почему?

— Я боюсь.

— Прыгай! — заорал я. — Прыгай! Слышишь?! Сейчас же!

— Я не буду прыгать, — негромко сказала Люся. — Я боюсь.

— Врешь!

— Пусть. Но я все равно не прыгну.

— Почему?

— Ты что-то задумал.

— Ничего я не задумал!

— Не кричи. Я же вижу. И я никуда не уйду.

Я чувствовал ее дыхание, видел ее глаза. Я понял: она не уйдет. Ни за что.

— Хорошо! — сказал я — Оставайся!.. Только дай слово!

Она кивнула.

— Если увидишь… Поймешь, что плохо… Понимаешь? Совсем плохо!.. Тогда прыгай! Сразу. Не жди меня… Слышишь?

Люся еще раз кивнула. Вот сейчас, пожалуй, она смотрела на меня как-то по-особенному.

33

Опираясь на выступы затихшей машины, я поднялся к люку.

Локомотив бросало из стороны в сторону. Я не влез на крышу, а вполз и распластался на ней, раскинув руки. При одной мысли, что надо встать на этой покатой металлической поверхности, нехорошо замирало сердце. Но я должен был встать. И не только встать, но и пробежать по крыше и прыгнуть на следующую.

Я поднялся на колени. В лицо ударил ураганный ветер. Я заставил себя встать во весь рост. Ветер просто валил с ног. Сердце стучало, как хороший двигатель. Я сделал шаг вперед. Второй… Третий… Крыша следующего тепловоза была недалеко. Всего метрах в двух. Я посмотрел вниз и зажмурился. Темный провал показался шириной с Черное море. Даже закружилась голова. Сквозь грохот поезда послышалась сирена не то пожарной машины, не то «Скорой помощи».

Я открыл глаза. Смотреть вниз больше не рисковал. Я отступил назад к самому краю секции. Просчитал до пяти, бросился вперед…

И не смог прыгнуть. Не хватило духа.

Снова отошел назад и, не раздумывая, разбежался. Оттолкнулся ногой, наверное, раньше, чем надо, но прыгнул!..

Я больно ударился коленями о крышу впереди идущего тепловоза и упал ничком. Я лежал, прижавшись щекой к металлу и чувствовал, как крыша содрогается под ударами работающего внутри двигателя.

У меня не было сил встать. Я пополз вперед и добрался до ближайшего люка. Спустился вниз и бросился назад в кабину секции.

В кабине дернул знакомую кнопку. Когда я торопливо пробирался по машинному отделению обратно, двигатель уже затихал. Потом выключил двигатель в первой секции. Уже половина дизелей не работала. Но сцепка по-прежнему шла вперед.

Через открытый люк снова поднялся на крышу. Теперь я оказался как раз посредине состава. Два тепловоза были сзади и два впереди.

Состав шел уже по городу. Внизу справа и слева виднелись дома. Надо было спешить.

Я отметил место толчка. Теперь я знал, что надо сделать пять шагов. Отошел назад, разбежался и прыгнул. На этот раз с первого раза.

Мне даже удалось удержаться на ногах. В конце концов тепловозы разделяли всего каких-нибудь два