русским понадобился этот трюк?

Дрю безуспешно старается избавиться от мыслей о Левицком, от волнующих сомнений. Их не должно быть: человеку с половиной лёгкого никогда не стать стайером. Нет никакой загадки, впереди — подставное лицо, двойник.

Но и бег этого двойника — бег золотого олимпийца. Тот же широкий, непринуждённый шаг, те же движения плеч.

Дрю почему-то вспомнил фамилию безногого русского лётчика и больше не мог отделаться от неё. «Бред! — ругал он себя. — Может быть безногий лётчик, но стайер без полутора лёгкого невозможен». Он уже почти уверился в этом, но тут Левицкий на бегу оглянулся и подбадривающе улыбнулся своим соперникам. «Совсем такой же, как тогда…»

Дрю пытался сосредоточиться, но мысль бежала по кругу, как лошадь на привязи, и опять возвращалась к исходному.

Его обогнала синяя майка, затем две жёлтых, зелёная…

«Гликоген не окислится без кислорода, а кислород несёт дыхание, — подумал он словами Лунквиста. — Волнение расстраивает дыхание».

До финиша оставалось немногим больше мили. Дрю понял, что ритм дыхания уже не восстановится. «А воля? — мысленно закричал он себе. — Кроме гликогена, кислорода, электричества, есть ещё воля, чёрт бы меня побрал!»

Он сделал рывок — и окончательно потерял ритм. Всё равно! Вперёд! Ему не хватало воздуха, как тогда, на пожаре. Но он мысленно толкал свои мышцы. И они всё же подчинялись. Он настиг зелёную майку… Он делал невозможное. Но три майки — впереди. Ещё рывок. Дыхание на пределе. Лёгкие вот-вот разорвутся. Сердце стучит молотом.

Дрю обогнал ещё одного. Но больше уже ничего не мог сделать.

Обида и злость! Ненависть! Негодный трюк! Он разоблачит! Финиш…

Дрю пришёл третьим. Лунквист будет недоволен. Ну и пусть!

Дрю не чувствовал усталости. Газеты получат сенсацию. Да ещё какую!

Он направляется к судейскому столику. Очевидно, тот, настоящий Левицкий, знал, что под его именем выступит другой, и дал согласие. Но зачем понадобился этот трюк?

Дрю не находил ответа. Ничего, репортёры разберутся. О, они ухватятся за сенсацию, особенно вон тот, толстый, пыхтящий трубкой! Они разнюхают всё, приведут все подробности.

Дрю тоже вспомнил — подробности. Чёрное и красное, запах гари, пылающий обломок мачты… Он остановился, со злостью плюнул себе под ноги и повернул назад, втянув голову в плечи, как побитый пёс. Усталость навалилась сразу, словно всё время выжидала подходящего момента.

Он увидел того, кто прикрывался чужой фамилией. Рядом с ним стояли ещё двое. Подошёл к Левицкому:

— Мне необходимо с вами поговорить. Сейчас же…

Тот послушно отошёл с Дрю в сторону.

Дрю взглянул русскому в глаза — любопытные, выжидающие. Где-то в зрачках колебались тёмные облака. Дрю спросил:

— Помните меня?

И прежде чем тот успел отрицательно покачать головой, напомнил:

— Рим, пожар на танкере.

Лицо русского напряглось, затем посветлело, устремилось навстречу Дрю:

— Вы?

— А лёгкие? — спросил Дрю, уже не веря в свои подозрения и уверовав в чудо медицины. — Искусственные лёгкие, да? Или пересаженные?

— Нет, не чужие и не искусственные, мои, — как-то колеблясь, сказал Левицкий. — Врачи называют это регенерацией — восстановлением… Это похоже на то, как у ящерицы отрастает хвост… Профессор Косоркин говорил, что напрасно думают, будто на регенерацию способны в основном низшие животные. Даже мы с вами способны на то же, что и ящерица…

Левицкий немного помолчал.

— Я не всё запомнил. Но основное понял. Профессору удалось открыть, что электромагнитные импульсы с определённым ритмом и мощностью могут менять колебания молекул, резко усиливать защитные свойства определённого органа или участка ткани, в том числе и их способность к восстановлению. Он и его помощники проложили провод к остатку моего левого лёгкого и посылали такие импульсы. А когда левое лёгкое полностью восстановилось, они отделили от него кусочек, пересадили на место правого лёгкого и снова посылали импульсы. Пожалуй, это всё, что я могу сказать…

— Кажется, я понимаю, — сказал Дрю, думая о стимуляторах. — Ну и дурака я свалял. Простите меня, я подозревал, что вы продали своё имя и звание. Трюк с именем…

— Трюк? Какой может быть трюк? — спросил русский, и по его лицу было видно, что он ничего не понимает.

Дрю не ответил. Он вспомнил, как поправлялся сам, о контракте с Лунквистом и медленно проговорил:

— Вы ведь простой моряк. Или, может быть, контракт… Я хочу сказать, что такая операция наверняка стоит уйму денег…

Левицкий с недоумением уставился на него.

Над их головами по небу плыли тёмные облака…