— Скажи, чем действительно болен Питер? — спросила Марджори у своего мужа. — Ведь у него такой здоровый вид.

Она поинтересовалась этим как бы совершенно случайно, словно не замечала раньше частых посещений Питера.

— Сколько раз я повторял тебе, что никогда и ни с кем не говорю о моих пациентах! — недовольным голосом ответил Дональд.

В это время вошла горничная и принесла на подносе письмо. На конверте не было адреса, но Дональд распечатал конверт и вынул из него карточку.

— Хорошо. Попросите господина Рупера войти. А ты иди, — сказал он, обращаясь к своей жене. — Потом мы поговорим с тобой о Питере и обо всем остальном.

Вошедший был высоким и широкоплечим мужчиной. Хотя его голова была совершенно седа, он держался прямо, как солдат.

Уэллс закрыл дверь и указал посетителю на стул.

— Присядьте, прошу вас, инспектор.

Инспектор Рупер положил свою шляпу на стол, снял перчатки и вынул из бокового кармана объемистый бумажник.

— Простите, что я беспокою вас, доктор. Знаю, что вы очень занятой человек. Но мне непременно нужно было вас увидеть.

Уэллс с удивлением уставился на него.

— Дело вот в чем, — продолжал инспектор, вынимая из бумажника пятидесятифунтовую банкноту. — На ней стоит штемпель с вашим именем и адресом. — Он надел пенсне и прочел: «Дональд Уэллс, 90, Харлей–стрит».

Он протянул купюру доктору, тот внимательно рассмотрел ее и заметил:

— Да, это мой штемпель. Хотя я не помню, чтобы ставил его именно на эту банкноту.

— А вы не помните, случайно, откуда получили эту пятидесятифунтовую купюру? — спросил инспектор.

Уэллс задумался.

— Постараюсь припомнить. Ведь такие крупные банкноты не часто проходят через мои руки… По–моему, я получил ее от одного из моих пациентов, господина Клифтона. Затем я разменял ее, когда играл на скачках в Кемптон–парке. Я иногда не прочь попытать счастья.

Инспектор Рупер что–то быстро записывал карандашом.

— Господин Клифтон. Думаю, что я его знаю. Он живет на Чарльтон–Хаус–Террас, не так ли?

— Но в чем же дело? — с любопытством спросил Уэллс. — Мне уже чуется что–то таинственное! Не думаете же вы, что он украл эти деньги?

Сыщик закончил писать и ответил:

— Конечно, нет. Но эта пятидесятифунтовая банкнота — поддельная. На этот раз Ловкач выбрал недостаточно хорошую бумагу — это обстоятельство и выдало его.

Уэллсу не нужно было расспрашивать инспектора о том, кого он подразумевал под кличкой «Ловкач». Уже пять лет, как полиция и банкиры ломали себе головы и тщетно искали мастера искусно подделанных денег. В точности никто не знал, кто первый дал фальшивомонетчику эту кличку.

— До сих пор он никогда не подделывал английских денег, — заметил инспектор.

Уэллс подошел к маленькому сейфу, открыл его и вынул из него небольшую счетную книгу.

— Постойте, я хочу окончательно убедиться в том, что получил эту купюру именно от этого пациента. — Он стал быстро перелистывать страницы. — Нашел: Питер Клифтон, 52 фунта 10 шиллингов наличными. Он никогда не платил мне чеками.

— У вас, случайно, не записан номер этой банкноты? — спросил инспектор.

Уэллс покачал головой.

— Я никогда не записываю номера кредитных билетов. Подумайте, какая это была бы работа! Большинство моих пациентов платит мне наличными!

Инспектор посмотрел в приходную книгу доктора — его интересовало число, когда был получен этот гонорар.

— Да. Скачки на Кемптоне были именно в этот день. Благодарю вас, доктор.

Уэллс проводил посетителя до дверей.

В раздумьи он вернулся обратно в свой кабинет. Его мучила мысль: кто поставил штемпель с его именем на этой поддельной банкноте. Он твердо помнил, что сам он не делал этого.

Глава 2

— Ты видела сегодня Питера? — спросил Джон Лейт свою дочь, взглянув на нее из–за газеты.

Джейн сидела на диване, поджав под себя ноги, и с нежностью смотрела на отца.

— Нет, папа.

Лейт был добродушным на вид человеком с большой бородой, когда–то золотистого цвета, а теперь совершенно седой.

Девушка долго молча смотрела на отца и, наконец, спросила:

— Ведь мы живем, ни в чем не нуждаясь, не так ли, папа?

— Конечно, дитя мое.

— В таком случае, почему же мне обязательно нужно выходить замуж за Питера? Иногда мне кажется, что я могла бы действительно полюбить его, если бы не было этой страшной спешки со свадьбой. К чему это?

— Моя дорогая Джейн, пойми, я хочу видеть тебя как можно скорее устроенной… замужем за хорошим и порядочным человеком.

— Ты ведь не хочешь этим сказать, что болен? — со страхом воскликнула девушка.

Джон Лейт громко рассмеялся.

— Нет, успокойся, моя милая дочурка. Я вполне здоров, и тебе нечего волноваться! Мне кажется, что ты с Питером будешь счастлива.

Немного погодя девушка спросила:

— Ты, случайно, не знаешь, папа, где Питер нажил такое громадное состояние? Ведь он никогда не говорил о своих родственниках. Если бы он унаследовал крупное состояние, то об этом было бы известно. А Базиль говорит…

— Базиль много говорит такого, чего ему не следовало бы говорить, — проворчал старик.

Девушка почувствовала, что не следует продолжать разговор о Базиле.

— Мне звонил Питер, — сказала она. — У него сегодня был полицейский офицер и наводил справки по поводу фальшивой пятидесятифунтовой банкноты, на которой стоит штемпель Дональда Уэллса. Питер был очень взволнован, я это слышала по его голосу.

— Поддельная пятидссятифунтовая банкнота? — повторил Лейт. — Я уже читал об этом в газете, и там снова упоминалось имя этого Ловкача.

Он опять принялся за чтение, прерывая его частыми замечаниями:

— Питер — очень талантливый человек. У него прямо выдающиеся способности к живописи. Помнишь прелестные гравюры, которые он сделал для тебя?

— И которые ты потерял, — прибавила Джейн.

— Да вот никак не могу припомнить, где я мог их потерять! Я куда–то торопился и положил их в карман. Вероятно, забыл в поезде.

Девушка слушала его, но мысли ее были далеко.

— Представь, папа: через сорок восемь часов я уже буду замужем. Разве ты не жалеешь, что я навсегда покину твой дом?

Лейт отложил в сторону газету.

— Очень редко жених и невеста бывают безумно влюблены друг в друга, — сказал он. — Однако большинство, за очень редким исключением, с надеждой смотрит в будущее и не пугается предстоящей самостоятельной жизни. И я недоумеваю, почему ты…

В это время дверь открылась, и Джейн поспешно приняла, как ей казалось, более грациозную позу.

Старик