коротконогий крепко обхватил ее правой рукой за талию, а левой зажал рот. Девушка вцепилась ему в волосы, сбив кепку, и рвала, дергала их. Волосы были сухие, жесткие и толстые, как конская грива. Наконец, задыхаясь, она впилась зубами в его ладонь. Это случилось уже здесь, под березой.

Первое, что увидела девушка, когда очнулась, был самолет. Тонкий, с приподнятой кверху острой злобной мордой, он ни на плоскостях, ни на стабилизаторе не имел ни опознавательных знаков, ни номера.

И она поняла все.

Пилот стоял на крыле самолета. Увидев девушку, он спрыгнул на землю, подбежал к ней и уставился пустыми глазами.

— Гробанули вас наши! — злорадно улыбнулась она и перевела взгляд на человека в мятом пиджаке: — Не уйдешь теперь, командировочный, не уйдешь, пассажир!..

А человек в мятом пиджаке долго, внимательно ее разглядывал. «Девчонка, совсем девчонка». В мягком и добром лице, в круглом подбородке и пухленьких щеках — что-то полудетское. Глаза настороженные. И, выдвинув пренебрежительно нижнюю губу, коротконогий подумал: «Справлюсь».

Он сел рядом с ней, взял за руку. Она резко, вызывающе вырвала ее. Он засмеялся, не раскрывая рта, странным кудахтающим смехом.

— Ей-богу, барышня, мы поладим. Нам от вас нужен пустяк, а награда будет богатая. Очень богатая!

Девушка молчала.

— Где мы находимся? Название ближайшего населенного пункта? И где Крутихинск? В какой стороне? Далеко? Только два вопроса.

«На ладони себя чувствуешь? В городе спрятаться хочешь?» — подумала она, но по-прежнему молчала.

Он расстегнул рюкзак, вытащил золотые часы-браслет.

— Люкс! Цена минимум три тысячи на ваши деньги. Берите!

Девушка оттолкнула руку с часами. Незнакомец дрогнул большими плоскими скулами и, сузив глаза, выхватил откуда-то маленький пистолет.

— Я очень спешу! Вы же знаете — командировка! Повторяю, я спешу! По-хорошему или по-плохому вам, барышня, все же придется дружить с нами. Ну? Будете говорить?!

Она молчала. Он ждал. И вдруг лицо девушки ожгло болью. Коротконогий ударил ее ладонью, умело, хлестко, со спокойной жестокостью. Девушка закрылась руками и сквозь пальцы покосилась в сторону поселка: «Далеко. Крик не услышат. И редко там ходят, тем более ночью».

А коротконогий, будто угадав ее мысли, начал бить ее кулаками в бока, топтать ногами. Но девушка не крикнула и теперь. Она прижималась к березе, стискивая зубы, чтобы не вырвался мучительный стон.

— Дьявол тебя возьми, что ты за человек?

Девушка посмотрела на него в упор страшными глазами. Он попятился. Губы его затряслись. Летчик, сидевший на парашютном ранце, вскочил, поднес рюкзак, расстегнул его и начал спокойно, то и дело поглядывая на нее, выкладывать золотые кольца, броши, необыкновенной расцветки клипсы. Последней выложил толстую, перетянутую резинкой, пачку сторублевок, и тогда девушка сказала:

— Ну, хватит!

— Хватит? Что хватит? — растерянно посмотрел на нее коротконогий.

— Сказано ведь, ничего не скажу.

Летчик посмотрел на резиновые спортсменки девушки, перевел взгляд на ее застиранное платьишко, дешевенький платочек и спросил, тяжело ворочая языком:

— Комсомолка?

Она не ответила и подумала: «Дурак, еще спрашивает».

Небо было хорошее, просторное, высокое. Небо Родины! Девушка поглядела вниз, на землю, и глазам ее открылся белый хоровод юных весенних берез. Отступили боль и тоска.

«Белая полянка… красавица наша…»

Злые голоса вернули ее к действительности.

Диверсант и летчик обвиняли друг друга в неудаче.

— Куда вы меня завезли? — то вскрикивал, то шипел коротконогий. — Меня нацелили совсем в другой район. Что делали ваши компасы?

— Мои компасы! Посмотрели бы вы, как выплясывали компасы, когда вокруг самолета крутил шторм, крутились молнии, крутились советские истребители. Мои компасы!..

— Хороша ваша синоптическая разведка! Послали нас навстречу шторму. Вешать надо таких синоптиков!

— А я повесил бы ваших мастеров засыла! Они заверили меня, что на этой трассе пересечка исключается. Боже мой, исключается! Налетели на русский авиапатруль, как пьяный на афишную тумбу. Под их выстрелами я бросался во все стороны! Не до вашего Крутихинска было!

Летчик потянулся к термосу, но налить не успел. Меж стволов сверкнуло и засияло, как от молнии. Они разом вскочили, выхватив пистолеты. Сияние двигалось. Белые стволы берез вспыхивали по очереди огнем и тотчас гасли. Нарушители долго провожали настороженными глазами движущийся свет автомашины, шедшей где-то далеко от них.

Им казалось, что роща сквозная, что их видят отовсюду.

— Так дальше продолжаться не может, — сказал коротконогий и покосился угрюмо на девушку. — В Крутихинск не попасть, это теперь ясно. Где он, проклятый Крутихинск? Надо предпринимать что-то другое.

— Этим я и хочу сейчас заняться, — ответил летчик.

— Чем? Выпивкой?

— Не только. Выпью для храбрости и полечу. На запад. Строго на запад.

— Вы можете лететь, как сова, бесшумно и невидимо?

— Бесшумно — едва ли. Акустика русских, самолет, конечно, обнаружит. А вот увидят ли меня их локаторы? Они будут искать меня в небе, они задерут головы, а я прошнырну у них между ногами, в десятке метров над землей. Я пойду на высоте телеграфных столбов, только-только брюхом по земле не буду тащиться. Трудно? Очень трудно! Но я хочу сегодня пить коньяк в нашем казино, а не лопать баланду в русской тюрьме.

Коротконогий посмотрел на небо. Что-то переменилось в ночи. Высокое, оно поднялось еще выше. Луна уже не прозрачная, а пепельная, опускалась устало за вершины берез. Прошла самая тихая пора ночи. В глубине рощи зашуршало, зашелестело, затрепыхалось.

— Похоже на рассвет. Надо спешно убираться отсюда, — сказал коротконогий и деланно небрежно добавил — Я, конечно, лечу с вами?

Летчик помолчал.

— На моей стрекозе без пассажира легче маневрировать, и я с удовольствием оставил бы вас на забаву русским. Но мне здорово за это влетит. Пошли, — ответил летчик, завинчивая пустой термос.

Девушка, увидев, что летчик завинчивает термос, поняла: передышка кончена, сейчас опять начнется мука.

Они подошли, встали над нею, уже с надетыми парашютами, но смотрели не на нее, а куда-то в стороны, пряча глаза.

— От малютки вы ничего не добьетесь, — сказал летчик. — Как ни истязали, она даже губ не разжала.

— Я знаю, — глухо ответил коротконогий и посмотрел на девушку.

А она… тихо улыбалась.

— Она смеется, сволочь! Она издевается!.. Я убью ее!..

— Когда я сяду в самолет. Не раньше. Я не хочу видеть это, — холодно и строго сказал летчик.

— Хорошо! Не увидите! — ответил раздраженно