— Я уже проверял, — сухо ответил Пеллар.
— Здесь?
— Нет, еще в Вашингтоне.
— С тех пор она несколько раз летала на самолете и ездила на такси.
— Если это так вас беспокоит, — пробормотал Пеллар, — давайте. Проверьте еще раз.
Она, молча, вынула блок из чемодана, затем открыла отделение для хранения МВ, достала блок питания, подключила его к боковой панели ЭВМ, и щелкнула выключателем. На передней панели переводчика вспыхнул зеленый светодиод. — ЭВМ, — сказала она, — вы в рабочем состоянии? Per italiano?
Из корпуса раздался хорошо поставленный баритон. — Да. Я готов. Posso chiederle chi è?
— Я не думаю, что мы встречались. Io sono la signorina Elizabeth Gerard.
— Ах, Signorina Gerard, sono molto licto di fare la sua conoscenza.
— Grazie. Считаете ли вы себя компетентным, чтобы обеспечить патентное показание под присягой на итальянском языке?
— Si.
— Прекратите, Элизабет, — прорычал Пеллар. — Машина работает. Пошли!
— Да, — ответила она. — Увидимся позже, мистер ЭВМ.
— Arrivederci, signorina.
Она вытащила вилку из розетки и все переупаковала. — Джентльмены, — сказала она двум адвокатам, — вы можете войти. Она подошла к ним, передала фонарик Инману, взяла незажженный керосиновый фонарь из консоли МВ, и огляделась в поисках трутницы с кремнем и кусочком стали. Она нашла их, сделала несколько резких ударов в сторону, и получила множество искр, ни одна из которых не зажгла открытый фитиль. Она сделала паузу, расстроенная.
— Эй, без проблем, — сказал Ларви. Он вытащил зажигалку, щелкнул ею и прикоснулся пламенем к фитилю. Она выхватила у него зажигалку и сунула ее в поясную сумочку. — Ей-богу, Ральф, — задумчиво произнесла она, — если вы сделаете это в 1500 году во Флоренции, вам, наверное, поставят памятную доску.
— Мемориальную доску? Он неуверенно улыбнулся.
— Дощечку. Там будет написано: «Здесь мы сожгли английского колдуна Рафаэля Ларви».
— Ой. Извиняюсь.
Она закрыла треугольную дверь, которая отозвалась удовлетворительным щелчком. — Ладно, Кутберт, действуйте. Адвокат натянул обруч на лоб, подключил его к консоли, и начал настраивать циферблаты.
В полутьме она украдкой поглядывала на Пеллара и Ларви. Неужели они так же напуганы, как и она? — «Вполне вероятно», — подумала Элизабет. Она глубоко вздохнула. Ей показалось, что за серебряными трубками она различает смутные очертания полковника. Он продолжал выцветать и увядать.
В это мгновение Инман, палатка, и все, что находилось за пределами тетраэдра, замерцало и исчезло.
* * *
5. Где 1503 год?
Она наблюдала, как Пеллар изучает циферблаты с очевидной компетентностью. Дни проносились мимо, как свет стробоскопа. Задержка сетчатки глаз вскоре слила все в серые сумерки.
Она наклонилась вперед и посмотрела на три циферблата хронометра: год... день... час. 1575 год... 1570... 1565 год... 1560. — «Пока все идет хорошо», — подумала она. Но... он замедляется? Нет, Кутберт, не останавливайся здесь. Он почти остановился! Вода просачивается внутрь! Она громко крикнула ему в ухо: — Кутберт, не останавливайся! Шевелись!
Толчок, много воды. — Кутберт, — завопила она, — ты попал в Великий Потоп 1558 года. Продолжай двигаться! Если вы здесь остановитесь, мы утонем! Она поспешила к задней части тетраэдра и вытащила аккумулятор из воды.
Потребовалось мгновение, чтобы сообщение дошло до него; затем старший помощник ускорился так быстро, что у Элизабет даже голова закружилась.
— Слишком быстро, Кутберт, — крикнула она. — Вы промахнетесь!
— Заткнись! — крикнул он. — Я управляю! Но, наконец, он замедлился до остановки.
Они посмотрели сквозь серебряные прутья. Было раннее утро. Площадь была пуста. За исключением одного... человека, который лежал лицом вниз в нескольких ярдах от них.
— Тсс... Она приложила палец к губам, призывая к тишине. Она прислушалась. Нигде ни звука. Она понюхала воздух. Он был кислым, тошнотворным.
Она снова посмотрела на тело и ее горло сжалось. Она выдавила из себя скрипучий вопрос. — Кутберт, вы уверены, что мы находимся в нужном временном интервале?
— Да, наверное, — пробормотал он.
— В каком году? Проверьте свой хронометр.
— Проверьте сами, если вам так интересно.
— «Какой идиот», — подумала Элизабет. Она вернула блок питания на место и уже собиралась двинуться к панели хронометра, когда заметила движение на площади.
Это была крыса, и она направлялась к ним. Тем временем Пеллар, возможно под влиянием тремоло в ее голосе, вернулся к инструментам.
— Тысяча триста сорок восемь, — ответил он. — Теперь вы счастливы?
Ее спокойствие поразило ее. — Кутберт, вытащи нас отсюда.
— Может, нам стоит выйти и осмотреться, — беспечно отозвался адвокат.
— Черт возьми, Кутберт, вы меня слушаете? Тысяча триста сорок восьмой год — это год Черной Смерти. Полгорода погибло. Это один из мертвых, вон там. Чума распространяется блохами на крысах. Как и та, что идет сейчас сюда. Там! И она показала пальцем.
— Кутберт, — настаивал Ларви, — давай убираться отсюда к чертовой матери! Пеллар с открытым ртом уставился на приближающегося грызуна.
— Ну, Кутберт? — слабо вымолвил Ларви.
Элизабет бесшумно скользнула к Пеллару, сняла с его головы оголовье управления и натянула его себе на голову. Он не протестовал. Она сомневалась, что он понял, что она взяла верх. Она быстро настроила индикаторы. Начала появляться шахматная доска. Сначала медленно. День. Еще один день. Потом все быстрее и быстрее. Вспышка, вспышка, мерцание, мерцание. Неделя, месяц. Быстрее. Год.
Она представила себе, как поперечные волоски выстраиваются в линию в ее затылочной доле. Правильный год. 1503-ий. Она посмотрела на панель хронометра. Правильный месяц. Апрель. А потом нужный день и в нужный час — за несколько минут до рассвета.
Они были там. Она отсоединила кабель, но оставила золотой обруч на голове. Пеллар бросил на нее полный ненависти взгляд.
* * *
6. Черный Лебедь
Она высоко подняла фонарь и посмотрела сквозь серебряный каркас на темную площадь.
Нигде никакого движения. Никакого звука. Очень скоро это изменится.