Здоровенный корабль пылал, выстреливая в пространство тонкими огненными нитями, втягивающимися обратно в корпус, а затем вновь вырывающимися наружу. Медленно, но верно корпус поддавался огню, рассыпаясь на части, пока серия взрывов не превратила громаду корабля в пыль, рассеивающуюся в пространстве.

Стоящий на мостике висящего неподалеку флагмана мужчина одобрительно кивнул, внимательно отслеживая полет остатков через Силу. Наконец облако пыли и мелких обломков рассеялось, мужчина, эффектно взмахнув длинной, в пол, накидкой, развернулся и зашагал прочь, равнодушно переступая через иссушенные тела офицеров и солдат, валяющиеся на полу.

Шаги человека были неслышными, он двигался, словно призрак, пока не достиг определенного места. Двери распахнулись, на мостик вывалилась организованная толпа: мандалорцы, с ходу рассыпавшиеся в стороны, явно пытаясь взять стоящего в центре огромного зала человека в доспехах в клещи, и две женщины с сейберами в руках.

Они не стали пафосно что-то провозглашать, чего-то требовать или еще что - просто бросились в атаку. Запели алые и голубой сейберы, сталкиваясь с немыслимой скоростью, фигуры заметались по залу, топча трупы, мандалорцы поливали все огнем, пытаясь зацепить врага. Схватка то набирала обороты, то замирала на несколько мгновений, давая возможность бойцам перевести дух и перегруппироваться. Мостик флагмана постепенно превращался в руины, пол усыпали обломки вперемешку с частями тел. Воздух походил на туман от количества разлитой Силы, в котором вспыхивали крошечные молнии. Неожиданно женщина-джедай шагнула вперед, меч пронзил складки плаща противника, раздался разъяренный рев, от которого рухнул потолок, поднимая тучи пыли. Обломки падали дождем, все отскочили назад, прячась, как могли. Вновь раздался взрыв.

Наконец пыль рассеялась, женщина подошла ближе, ковырнув носком сапога курган из хлама. Глухо звякнуло.

- Митра? - женщина с алым сейбером подошла ближе.

- Визас?

- Я его не чувствую… - прошептала она, потрясенно глядя на край изломанной кирасы и металлизированную перчатку, полузасыпанные пеплом и мусором. - Он мертв. Дарт Нихилус… мертв. Он мертв!

Она упала на колени, и по бледному лицу потекли слезы облегчения.

*****

Двенадцать дней назад.

Корабль, несущийся куда-то сквозь пространство в сопровождении обломков давно рассыпавшейся на части кометы, был мертв. И очень древен.

Дарт Нихилус слушал отчеты, одновременно любуясь изображением удерживаемого лучом корабля. Длинный, похожий на булаву - ручка и шарообразная голова, украшенная когтями. Странно и немного чуждо, а уж Нихилус насмотрелся всякого, мотаясь по галактике. Но мало того, что он был крайне непривычной глазу формы, так еще и анализы показывали, что этот отсутствующий в базах данных корабль носится по космосу уже Сила знает сколько тысячелетий. И материал хоть и поддался коррозии, а также испытал на себе все тяготы длительного перелета, все равно очень прочен.

А еще корабль был мертв.

Не работали двигатели, не шуршали дроиды-ремонтники, не тлели искры энергии в батареях. Ничего. Внутренности были пустыми, заполненными лишь трупами странных рукокрылых гуманоидов, хрупкими и ломкими, а еще и обугленными, и чем ближе к “голове” продвигались дроиды, тем сильнее покрывались чернотой стены.

Осмотр только демонстрировал одну странность за другой. Не было технических помещений, отсутствовали жилые: пространство корабля не делилось на отсеки, словно мертвые обитатели при жизни цеплялись за ребристые стены, как насекомые. Наконец дроиды достигли “головы “, и Нихилус подался вперед.

Сделанная из стеклянных прямоугольников пирамида тянулась вверх: у основания - мутная и непрозрачная, к середине - с виднеющимися внутри все теми же рукокрылыми гуманоидами, на вершине - увенчанная тремя прозрачными саркофагами, в двух из которых находились тела явных людей - мужчины и женщины.

Дроид подлетел ближе, показывая странную картину: живот и спина мужчины были разворочены ударом, пробившим тело насквозь. Края раны почернели, разложение переползло на белоснежную кожу. Наглухо запаянный саркофаг свидетельствовал, что положили человека в него уже в таком виде. У женщины рана, причем очень похожая по виду, тоже имелась, только зажившая в еле видный шрам.

А еще она была живой - уж это вечно голодный Владыка ситхов чуял без проблем.

Заинтересовавшийся непонятным Нихилус дал приказ дроидам доставить саркофаги на “Опустошитель” и неспешно направился в лабораторию, надеясь, что исследования хоть как-то отвлекут его от бесконечной, беспросветной скуки и не менее бесконечного голода.

Тлеющая в заточенной в саркофаге женщине искра жизни провоцировала ее сожрать, но ситх привычным усилием воли укротил порывы. Не сейчас. Сейчас его интересовала загадка. Возраст корабля насчитывал тысячелетия, много тысячелетий, старше чем все, что Нихилус видел и встречал. А еще он был словно живой, медленно регенерируя, затягивая раны, нанесенные беспощадным временем и космосом, затягивая кратеры от космического мусора и пребывания в давно развалившейся на части комете. Теперь Нихилус примерно понимал, почему корабль не имеет двигателя, или имеет, но включается он только в самых исключительных случаях: на куполе и вдоль корпуса имелось странное подобие солнечных батарей, улавливающих свет звезд и накапливающих его непонятно где в расчете на кризисные ситуации.

А так корабль просто путешествовал по бескрайним просторам, захваченный то одним, то другим блуждающим космическим телом: кометами, астероидами…

И наличие людей со странным генетическим кодом сюда не вписывалось.

Теории можно было строить до бесконечности, Нихилус предпочитал практику, поэтому читал отчеты дроидов, препарировавших мужчину, разобрав его на запчасти. Женщина все так же находилась в анабиозе и выходить из него не собиралась. Проведя еще ряд тестов с телом неизвестного, Нихилус дал отмашку дроидам и пошел к себе, решив продолжить исследования утром. Ему хотелось обдумать уже узнанное и выстроить новые теории.

Ситх как раз погрузился в транс, когда неожиданно обнаружил себя стоящим перед медкапсулой, в которой лежала женщина, ласково проводящим рукой по ее щеке. Его не смущало ни то, что он осязал плоть наблюдающей за ним красавицы, ни то, как она нежно, но властно