придать веса словам. На самом деле магистр судорожно пытался сообразить, что же хочет от него услышать Хранящий покой. Даже у себя на родине гномами Рудного хребта Ислуин не интересовался, разве что изредка заглядывал в их края по нужде. А уж здесь их дела его не занимали тем более. На память пришёл единственный случай, как раз когда они познакомились с нынешним главой Магической гильдии архимагом Манусом.

— По моему, прошлый договор позволил Старшему Горному мастеру заткнуть рот всем недовольным. И не думаю, что в нынешних условиях хоть кто-то рискнёт даже заикнуться про торговлю с Шахрисабзсом в обход Империи. Нет, какие-то эксцессы и могут случиться, но…

Раттрей восхищённо склонил голову и прищёлкнул пальцами.

— Браво, кер Ислуин. Я потрясён вашим умом. А ведь я точно знаю, что у вас нет агентуры в Рудных горах.

Ислуин остался внешне невозмутим, гадая внутри себя, что же такого важного ему хочет сказать Хранящий покой. И заодно размышляя, как бы и дальше выстроить разговор, чтобы Раттрей не заподозрил: собеседник попал пальцем в небо. Тем временем с лица главы Тайной канцелярии будто смахнули всё благодушие. Дальше он заговорил сухим, деловым тоном.

— До меня дошёл тревожный слух. Только слух, поэтому повода на официальное расследование или ноту Старшему Мастеру — нет. Кто-то из гномов хочет добиться пересмотра цен в свою пользу. Особенно с учётом того, что из-за мятежа нам фактически заново надо вооружать два легиона. И это не считая ополчения. Мастерские Империи одни не справятся. Вот только наши люди в Рудных горах утверждает, будто всё в порядке. Хотя про такие слухи и посол, и резидент обязаны докладывать сразу. Даже если уверены, что всё это не стоит моего внимания.

Ислуин кивнул. Кажется, теперь понятно, зачем он понадобился Раттрею, да ещё тайно. Хранящий покой тоже кивнул, вдруг тяжко вздохнул и раздражённо продолжил.

— Это проклятый мятеж спутал всё. У нас нет ни времени, ни ресурсов разбираться с гномами до того, как проблема возникнет. Даже втайне отправить доверенного человека просто так я не могу. Его вычислят и подсунут ему липу.

Магистр жестом показал, что понял. Гномы не только различают ауры, но и видят грим и наложенные магией иллюзии. Подмену какого-то человека на агента Тайной канцелярии определят довольно быстро. Понятно, из-за чего Раттрей обратился именно к нему. Вот только Хранящий покой его переоценивает: за время жизни в Тейне обывателем-алхимиком Ислуин тоже пользовался в основном иллюзиями и гримом, а после бегства, если нужно было сильно переменить облик, просил помощи у Лейтис. В этой же поездке он даже близко не должен быть похож на себя. Поэтому личина северянина Ивара отпадала сразу. Ислуин задумался. Наконец, он провёл по лицу рукой, формируя иллюзию будущего облика. Можно было обойтись и без жестов, но собеседник легче воспримет, если внешний вид не станет скакать внезапно.

— Так пойдёт? Даже не придётся объяснять случайное сходство с тестем императора.

Раттрей восхищённо посмотрел на возникшего перед ним смуглого, горбоносого типичного выходца из провинции Яван. Предки явно из Шахрисабзса, но кто-то из имперских переселенцев в роду тоже есть.

— Вот ещё варианты.

Ислуин несколько раз провёл по лицу рукой, меняя детали.

— Изумительно, — он довольно усмехнулся, — кер Ислуин, это даже лучше, чем я рассчитывал. А если покажу вам изображение или человека, сможете его скопировать?

Магистр подтвердил, опять провёл рукой, снимая иллюзию. И задал вопрос, который вертелся на языке с первых мгновений встречи.

— Это всё, конечно, важно. Но скажите мне ещё вот что. Зачем такая скрытность? Даже здесь, в резиденции императора. «Случайная» встреча в одном из самых защищённых мест здания…

Глава Тайной канцелярии ответил не сразу. На лице ненадолго мелькнула досада, он явно хотел именно этот момент обойти стороной. Но и на прямой вопрос отмолчаться не мог. Наконец Раттрей сказал.

— Кер Ислуин… У меня нет никаких доказательств вообще. Одно предчувствие. Так что смело можете поднять меня на смех. Но мне не нравится возня в Рудных горах. А вы не просто одна из влиятельнейших фигур императорского двора…

Ислуин позволил себе открыто усмехнуться: тесть Харелта Первого, куда уж весомей. Тем временем Хранящий покой продолжил:

— Только вы можете без лишних вопросов исчезнуть. Как поданный и вассал Его Высочества Рэгана. А мне кажется, в Рудных горах, — Раттрей чуть помялся, — понадобится Голос императора. Причём так, чтобы про его приезд не знала ни одна живая душа.

Когда, обговорив детали, Хранящий покой ушёл из библиотеки, Ислуин с тоской посмотрел на лежащий перед ним фолиант. Теперь придётся его читать от корки до корки, и уже не для собственного удовольствия. Магистр достал из сапога небольшой нож, из кармана камзола деревянный чурбачок в пол ладони длинной, в задумчивости принялся выстругивать заготовку то ли игрушечного кинжала, то ли ложки. И вдруг неожиданно рассмеялся. Правильно, негоже клинку лежать без дела. Вот и напомнил владыка Уртэге, послав к нему Раттрея с просьбой. А то в Турнейге он и впрямь засиделся.

Ветер первый Дипломатические танцы

Рудный хребет, Ставангр — столица Подгорной республики. Сентябрь, год 499 от сошествия Единого.

Рудные горы заявили о себе ещё за несколько дней до того, как посольство достигло предгорий. Сначала в просветах леса у прозрачно-голубого осеннего горизонта стала видна тёмно-синяя полоса, напоминающая грозовые облака. На следующий день полоса выросла, приобрела очертания. Вскоре уже можно было различить острые белые шапки самых высоких пиков. Переменился ветер, он то замирал тишиной, то резко, порывисто рвал с головы шапку. Начали редеть деревья, не шумели, обсуждая подступающую зиму, птицы. Зато мыши-пищухи каждую ночь окружали лагерь, пересвистывались и бесстрашно шныряли чуть ли не под ногами людей, стараясь ухватить для своих кладовок лишнюю крошку съестного.

К первым, пусть и невысоким пока, отрогам, лес окончательно сошёл на нет. Лишь изредка попадались заблудившиеся кедры и лиственницы в окружении свиты кустов. Но древесные посланцы выглядели заброшенными сиротами, жались к выступам скал и ложбинкам, не смея посягнуть всерьёз на здешних хозяев — траву и большие мшистые валуны. Впрочем, кедры не забывали горделиво поглядывать на соседей: у них-то хвоя ещё зелёная, а трава вовсю начала желтеть, от неё пахло осенью и прелой мокротой. Да и мшаники уже высохли бурой коркой до следующего лета.

За два дня до перевала караван пересёк границу владений гномов. Не стояло ни