Пельциг работал на него месяцами и никогда ни о чём не просил…

- Хорошо, - согласился МакКуин. - Я сделаю, как ты просишь. Я проведу нас вверх по реке милю или две, потом брошу якорь. Но я хочу, чтобы этот бак был полон, слышишь меня?

Впервые с начала пути Пельциг улыбнулся.

- Я прекрасно вас слышу, капитан, и мы с женой благодарим вас от всего сердца.

А потом он выскочил через заднюю дверь и начал кричать новости Нании на своём странном языке.

Иисус, Мария и Иосиф, - подумал МакКуин. Бросив якорь, МакКуин без особого энтузиазма принялся сгребать с кормы устриц, в то время как Пельциг опускал ловушки для крабов, а его жена методично рубила последние дрова для тендера. Когда МакКуин оглядел лодку, он почувствовал ту же гордость, что и в тот день, когда взошёл на неё. “Вегенер” был последним в своём роде речным судном с мелкой осадкой: 100-футовый кормовой катер, сжигавший дрова под котлом вместо угля. Уголь в некоторых местах было слишком трудно достать. Конечно, угольные горелки двигались бы быстрее, но их печи стоили вдвое дороже. Однако древесные горелки вроде “Вегенера” могли перевозить грузы и по более узким рекам, а когда кончалось топливо, просто опускали бровки, сходили на берег и рубили ещё. МакКуин никогда не видел таких лесов, как вдоль Чесапика. Перед дровяным тендером, топкой и большим колесом находилась грузовая рубка на первой палубе и каюта на верхней палубе. Нижней палубы не было, потому что не было корпуса; лодка представляла собой большую прямоугольную платформу, которая плавала на поверхности воды, что делало её идеальной для плохо нанесённых на карту рек с неизвестными истинными глубинами и песчаными отмелями. МакКуин никогда не садился на мель. Никогда. Даже во время отлива. Он никогда не повреждал гребное колесо из-за коряг. Ему нравилось плавать по воде, и после стольких лет он мог выбирать свои собственные маршруты за гораздо большую плату, чем молодые капитаны, пережившие Bойну.

МакКуин присматривал за граблями для устриц - сегодня ему не везло - он то и дело оглядывался через плечо при каждом ударе топора.

Не могу понять этих европейцев, - недоумевал он. - Этот парень позволил своей жене рубить дрова.

Но он вынужден был признать, что смотреть, как она орудует топором, было гораздо приятнее, чем если бы это был сам Пельциг. Нания была уникальной женщиной с самыми необычными пропорциями, которые МакКуин когда-либо видел.

Матерь Божья, - подумал он, глядя на неё.

В то время как он и Пельциг были одеты в типичные холщовые комбинезоны, хлопчатобумажные рубашки с длинными рукавами и джефферсоновские сапоги, на Нании были идентичные сапоги, доходившие до лодыжек, и тяжёлый хлопчатобумажный халат - ничего больше. Её суровое лицо оставалось красивым и угловатым, а грубо подстриженные светлые волосы выглядели привлекательно даже в своей неопрятности. Её тело, правда, было другое дело. Она была высокой, выше большинства мужчин - крупная женщина, но без малейшего намёка на жир. Вместо этого её тело казалось высеченным из бледного мрамора, её мускулы были настолько подтянуты от непрестанной работы, что она, вероятно, была так же сильна, как МакКуин или Пельциг. На ум пришло слово “статуя”.

Бум… Бум… Бум! - топор взлетал в идеальном ритме, и каждый взмах вызывал драгоценное покачивание необузданной и довольно пышной груди Нании.

МакКуин не испытывал вожделения к чужой жене, он просто восхищался её телосложением. Женщина поднимала и опускала топор в механической синхронности, и с каждым ударом лезвия - бум! - он действительно чувствовал вибрацию через большую платформу лодки.

Господи, - подумал он.

Солнце село прямо за её спиной, и сквозь мешковатый халат виднелся её мощный силуэт.

Бум! Бум! Бум!

Теперь в МакКуине было полфляжки, и он не видел ничего плохого в том, чтобы сделать комплимент.

- Пельциг, дружище, надеюсь, ты не будешь возражать, если я скажу, что это единственная женщина, которая идеально подходит тебе в качестве жены.

- Да, это правда, сэр, - сказал Пельциг.

Повернувшись спиной к МакКуину, он бросал в тендер поленья.

МакКуин усмехнулся.

- Но, я также должен сказать, что если бы ирландец позволил своей жене рубить дрова, то этого самого ирландца избили бы на площади.

Пельциг тоже странно усмехнулся.

- Но, видите ли, сэр, я был бы избит ещё больше за то, что не позволил бы Нании колоть дрова.

МакКуин не понял.

- Избит кем?

Пельциг указал пальцем.

- Нанией. Она может свалить дерево или перерезать верёвку быстрее, чем любой мужчина. Она сильная. Гибкая. Её отец - никчёмный грубиян - избивал её каждый день, пока однажды, когда она стала старше, она не избила его до полусмерти.

Глаза МакКуина расширились.

- Вот почему она настаивает на том, чтобы рубить все дрова сама. Это делает её сильнее. Чтобы ни один мужчина больше не поднял на неё руку.

Бам!

Ударил топор, и лодка содрогнулась, когда одно толстое бревно разлетелось на два.

- Боже мой, - пробормотал МакКуин. - Это действительно сильная женщина…

- И она хочет быть в форме и никогда не толстеть, - добавил Пельциг, - чтобы у меня не было даже мысли оставить её.

МакКуин хохотнул, выдохнув виски.

- Только сумасшедший мужчина может оставить женщину с таким телом. Я могу только представить, как она выглядит в…- но он оборвал свою грубость прежде, чем смог произнести слово “постель”.

Пельциг слегка улыбнулся и кивнул.

Теперь в топке горело только четверть огня, так как котёл был не нужен. Переднее корыто, где они готовили, было оборудовано вешалкой для кастрюль и грилем. Пельциг ахнул, когда поднял деревянную ловушку для крабов и обнаружил, что она полна больших кусающихся ракообразных.

- Господи Боже! Их размер!

- Да, - согласился первый помощник и подтащил капкан к большому котлу с водой, висевшему над огнём. - Нужно быть осторожным в обращении с ними, потому что они могут быть агрессивными. - Он открыл капкан, схватил каждого из покрытых панцирем существ за задние конечности и бросил в котёл.

- Они почти такие же большие, как те коричневые крабы, что были у нас в Ирландии, - заметил МакКуин. - Пельциг, у тебя там, откуда ты родом, есть крабы?

- Не-ет, сэр, - щипцами