говорила, что вампир может не ревновать.

С Деймоном она познакомилась случайно, когда училась на втором курсе колледжа и ей было всего восемнадцать. Юная, красивая, талантливая ученица Seton Hall University College of Communication and the Arts привлекла внимание одинокого тогда вампира. Кайли, ясное дело, влюбилась в загадочного, окутанного тайнами Деймона Сальватора, и почувствовала то, как ей разбивают сердце, когда Деймон выбрал не ее, а другую девчонку. Но столкнувшись с Кайли Фрэнсис Аддерли одни раз вампир ее не забыл, точнее — ее аппетитный запах. Попади она к Сальватору первой, Кайли не пережила бы и одной ночи, но только из-за того, что Деймон отвлекся на другую девчонку, Аддерли не пострадала и выжила. И через какое-то время даже оставила свою влюбленность в Деймона и стала его другом, но произошло это, конечно, не сразу.

В общение с вампиром вероятность смерти всегда увеличивается, а число благоприятных исходов стремится к нулю. Кайли повезло — она попала в эти минимальные проценты, и даже не стала какой-нибудь сумасшедшей или одержимой, коих было немало. Но, опять-таки, если верить Деймону.

Пока Росмэн проходил все необходимые процедуры, Кайли была свободна часа на два. В очередном магазине с кисточками, красками и прочим «творческим оружием», как это называл Деймон, ее телефон зазвонил. Кайли отвлеклась от созерцания набора гуаши и, не глядя, приняла звонок.

— Где ты? — тут же спросил Деймон.

— Отвезла своего песика на «спа-процедуры», — усмехнулась Кайли, и Деймон фыркнул. Его всегда смешило того, что Кайли называет Росмэна Михайловича, этого сурового, сильного и мощного двадцатипятикилограммового англиканского бульдога, «песиком». — Сейчас гуляю по центру, у меня закончились кисточки, краски и прочее.

В трубку раздраженно выдохнули.

— Просил же не гулять по городу одной, — сказал вампир. Кайли закатила глаза и быстро оглянулась, после чего шепотом сказала.

— Какова вероятность того, что среди почти семи тысяч жителей, шайка Первородных выберет меня своей добычей?

— Больше, чем и мне, и тебе хотелось бы, — сварливо сказал Деймон. — Ладно, хоть успокаивает, что на тебе есть вербена.

— Она есть и на мне, и во мне, я пью воду с вербеной, забыл? — Кайли тепло улыбнулась. Чрезмерная забота Деймона поражала: как за шесть лет они перешли из стадии отношений «вампир-жертва» до стадии «вампир-его лучшая подруга».

— Хорошо, если ты звонишь, чтобы просто узнать, как я, то я отключаюсь, — заявила Кайли. — Я собираюсь потратить кучу своих денег на канцтовары, которые мне сейчас не нужны. Пока.

Деймон успел только недовольно фыркнуть в трубку, прежде чем Аддерли сбросила звонок. Она искренне считала, что бояться ей нечего — из дома она по вечерам теперь не выходила, в дом незнакомцев не приглашала, о ее существеннее в жизни Деймона знал только сам Деймон — ни Стефан, ни Бонни, ни Кэролайн, ни дражайшая Елена Гилберт. Иногда это угнетало — она не существовала в жизни Деймона Сальваторе, никто о ней не знал, но Деймон был непреклонен.

— Все, кто вступал в мой мир хоть раз, но умирали, — усмехался вампир. — Я не могу потерять тебя, потому что, если это случится, я потеряю своего лучшего друга, свою душу, свою улыбку, свой смех, свою человечность. Я потеряю всё.

Как правило, Кайли таяла, но неизменно осознавала, что рано или поздно она останется лишь светлым пятном в долгой бесконечной жизни Деймона Сальваторе. Спустя шесть лет это не удручало. Они с Деймоном весело смеялись над тем, как вампир будет приходить к Кайли, когда та уже будет старой—престарой, возить ее в кресле о парку и покупать таблетки. Кайли знала: когда ты водишь дружбу с вампиром, ты рискуешь каждый день. Тогда стоит брать от жизни все, что ты хочешь.

— Мисс Аддерли, — вежливо улыбается девушка за прилавком. На ее бейдже написано «Вивьен», она, симпатичная молодая рыжеволосая девушка с короткими волосами. Кайли улыбается в ответ, вываливая на прилавок гуашь, акварель, пастель и многое другое. — По карте?

— Как всегда, — отвечает художница, протягивая две карты — скидочную и банковскую. Пока Вивьен руководила картами, упаковывала все, темноволосая художница скользила почти влюбленным взглядом по всем этим огромным стеллажам с кисточками, карандашами, бюстами. Рисование всегда было ее стезей, ее успокоением, и отцу-адвокату с мамой-врачом было сложно воспитать такую мечтательную дочь, которая всегда проводила в воображаемых мирах больше времени, чем им казалось нужным. Деймон — взрослый мужчина, стосорокасемилетний вампир — был первым, кто понял восемнадцатилетнего подростка. Если это не судьба, то Кайли не знала, что.

— Вот, держите.

— Спасибо, — Кайли улыбнулась и вышла из магазина. На телефон пришло сообщение, что ее Росмэн прошел все необходимые процедуры и готов к возвращению домой. Печатая одной рукой ответ, а другой кое-как удерживая свои покупки, Кайли шла по торговому центру и, разумеется, в кого-то врезалась.

Краски разлетелись по бумаге, а тюбики с гуашью кое-где повредились от падения и теперь на ватмане расплывались яркие пятна. Кайли, приоткрыв рот, смотрела на весь этот хаос.

— Вот ведь черт! — крикнула она, даже не глядя на человека, которого сбила. Девушка спешно убрала телефон в сумке, даже не допечатав ответ, и присела перед ватманом. Большинство тюбиков и акварели, которые были где-то посередине в пакете, уцелели, а вот верхние выпали и повредились. Кайли одними пальцами подняла треснутый тюбик и жалостливо застонало.

— Да, какая неприятность, — протянули сверху, и Кайли подняла глаза на мужчин, в которых врезалась. Их было двое — один был светловолосый и кудрявый, с легкой щетиной на лице, одетый почти во все черное и напоминая типичного байкера. Правда не крупный и татуированный, а довольно худой и высокий, с красивыми чертами лица. Второй был чуть ниже, в темно-синем костюме и аккуратно причесанными волосами. Этакий политик-президент, случайно оказавшийся в их глухомани.

— Простите, — буркнула художница, внимательно оглядывая каждого из них. Не испачкала, уже хорошо.

— Ничего страшного, — возразил тот, что в костюме, и присел перед девушкой, протягивая платок. Кайли благодарно кивнула и, убрав повреждённые тюбики в целлофановый пакет, принялась оттирать руки от краски. Получилось так себе — на руках остались зеленые, желтые и синие разводы.

— «Art’s», — внезапно громко зачитал