нашлись за оградою свет и вода,
Лоб и грудь я омыл над ключом ледяного рассвета
И спросил у воды: для чего мы случились сюда?
И сначала молчание было мне вместо ответа.
Но рассыпались звёзды, и солнце луна догнала,
И глаза мои явь на мгновенье любовно разъяла.
Чтобы пел я с листа, оброненного ею крыла…
Только воздуха в рёбрах для звука уже не достало.
* * *
Такое море за спиной, такие толпы,
Такие свитки долгого житья,
Что ветер каменеет, и, прощаясь
Со светом в предвечернем помраченье,
Ты чувствуешь тяжёлой головою
Течение житейской пустоты
Как миро, мускус, камфару и мёд,
И блещет бликом редкостного звука
В созвездиях откованная тишь.
Такая пропасть огненной печали,
Такой торфяник дымный под луной,
Прародина, базальтовая рита,
Изгнанников бездонные труды…
Екатеринбург
Татьяна Титова ТРИ СТИХОТВОРЕНИЯ
* * *
А вы не узнаете, откуда вдруг там осина?
Приметное дерево похоже на саксаул:
В чернеющем вывихе шеи — бравада от ассасина,
Законченность — от камикадзе, если не сам Вельзевул
Перетасовал одномастные вехи событий
С подстрочной усмешкой, ведь в жизнь не перевести
Таких безотказных, таких соимённых убытий, —
Как будто история эта не может перенести…
Откуда куда географии резкость сместилась?
Сухая осина в литой Палестине растёт?
Как в детской советской предчувствие вдруг очутилось:
«Сейчас упаду!» — но игрушка, качаясь идёт…
И вновь Бел-Баал зеленями украсит отаву,
Уйдя в расстояние смерти, где линии сочтены,
Но — есть расстояние боли от рук до спины костоправа,
Как то расстояние боли: от рук до спины.
* * *
Изменчивость в неслыханном плывёт.
Не выбирая форму полуночи.
Вдруг робкое движение мелькнёт,
И тень останется, пристанет, залопочет,
И отплеснёт, и обнажатся омуты,
И зацветёт сирень на берегу.
Седые молнии доподлинно изломаны
В знобящем хриплом крике на бегу.
* * *
В холодных лицах остыл помутневший вечер,
И гладит худой котёнок пугливой лапкой
Кошачий язык, шершавый… коробит плечи,
Шерстит и шерстит, лижет. И лапке сладко.
Как приторно мне притворство — родных морочить!
Глядит незакрытым глазом во сне Трёхглазка.
Пройти сквозь больное ухо, не смяв повязки? —
Пускай лучше спит окаянство — кого урочить?
И чьи-то ноги дубили камень вокруг улики,
И чьи-то руки носили лёд в Синюшкин колодец…
Котёнку бросили банку в полфунта лиха,
И над сгущённым и сладким эхом рыдал уродец.
Нижний Тагил, 1996
КРИТИКА И ОБЗОРЫ
Дмитрий Харитонов «ЭХОЛОТ»
В этот раз наш хит-парад экзотичнее, чем, наверное, нужно бы. А всё оттого, что «новый журнальный бум» середины девяностых побудил меня своевольно бросить взгляд на нечто подобное, но сорокалетней давности… «Оттепель» породила не только слякоть рефлексий «кухонной интеллигенции», но и её же устойчивость при скольжении, когда вновь ударили морозы… Из той поры до наших дней легендарно дожила не только полемика между «Новым миром» (ред. А. Твардовский) и «Октябрём» (ред. Вс. Кочетов), но и самый шумный, чтоб не сказать скандальный, журнал той поры — «Юность». О нём, собственно, и речь. Журнал «Юность» возник/возникла в 1955 как — не будем избегать терминологии тех лет — рупор молодого поколения писателей и поэтов, а также как символ происходящих перемен в литературе и искусстве. Предлагаемый хит-парад публикаций литературно-художественного и иллюстрированного ежемесячника охватывает период 1955—1960 годов. Он являет собой бесцельный акт благодарности, памяти и ещё чего-то такого… и далее и везде…
ПОЭЗИЯ
10. Мао Цзэдун (1957, № 5). Революционные стихи, пронизанные дзеном и «сунь ятсеном», а также китайской национальной эстетикой и символикой. До культурной революции ещё далеко, как до носового платка во время насморка.
9. Девятое место прочно оккупирует нынешний любитель кремлёвских и прочих советских тайн Эдуард Тополь с восторженной публикацией «Ветер в лицо» и «Я из племени самых юных…» (1958, № 8). Стихи кажутся банальными, но в них уже ощущается напор и стилистическая энергия, присущие ныне автору «России в постели».
8. Это место получает Александр Безыменский с самой железобетонной публикацией под симпатичным названием «Комсомольцы» (1958, № 10). Нынешнему молодому поколению не возбраняется подобное чтение на предмет узнавания, кто же такие комсомольцы и каков алгоритм вдохновенной силы большевистской идеи.
7. Седьмое место разделили весьма качественные публикации десантника Константина Ваншенкина «Лирические стихи» (1955, № 4) и пехотинца Евгения Винокурова (1956, № 2). Тексты построены на латентном противоположении пережитой войны и нормально-спокойной человеческой жизни. Получилось искренне и пронзительно!
6. На шестое место по праву взгромоздились мэтры тогдашней поэзии, дебютировавшие в последнем приступе «серебренного века», Николай Заболоцкий — «Поэт», «Бетховен», «Ночное гуляние» (1956, № 2) и Илья Сельвинский — «Сказка», «Говорят, что композитор слышит…», «Разве можно любовь убивать?», «Берёза» (1959, № 12). Лучшие образчики советской поэзии, уникальный пример замечательной версификации и
