бессознательно повторяла вопрос сына. — Что произошло?
Отдыхающие пытались снять с пацана окровавленную рубашку. Кто-то вынул из аптечки йод, пиоктанин и бинты.
— Прилетело НЛО!!! — ревел мальчишка. — Пришельцы из космоса!!!
— Это он на сучок налетел или на какую-то сломанную ветку, — заметил мужчина, который лучше всех играл в бадминтон. — А вот рана… Будто огнестрельная.
— Прилетели космические пришельцы. Вначале все сделалось серым. Такой вот шар серого. Вот вроде как. А потом они вышли из такого аппарата, на боку которого был такой душ. И они были переодеты людьми. А потом надели свои космические скафандры…
— Матерь Божья! Господи Иисусе! Дева Мария! Боже, боже, боже… Сынок!
— Это шок. Его нужно доставить в скорую.
— Матерь Божья, да малой кровью истечет. Сделайте же что-нибудь!
— И у них были такие трубы, которые выходили изо рта. И ои так громко дышали. И они убили всех людей! Они их убили!!!
— Нет смысла ждать скорую, — крикнул тот пан, который лучше всех играл в бадминтон. — Закутайте его чем-нибудь и заносите в мою «сиренку». Мы поедем в Быдгощ!
— У-у-ууубили, всех людей убили! У них были такие трубки, которые выходили изо рта!!! Такие трубы!!!
— Боже, да сделайте же что-нибудь!
— Перевяжите малого бинтом и в машину. Мама едет с нами. И кто-нибудь еще, для верности.
— Я поеду, — вызвался мужчина с внешностью адвоката. — Это самая лучшая идея. Через полчаса будем в Быдгощи. В какой-нибудь приличной больнице.
— У нииих быыылиии трубкиии!!! Трубки, которые выходили изо рта…
Трое пацанов постарше осторожненько отошло от сборища. Они глядели один на другого, испытывая все больший страх.
— Ну… похоже с теми рассказами про пришельцев мы пересолили, — буркнул «Густлик», пряча зачитанный экземпляр «Большой, побольше и самой большой», который таскал за поясом.
— Черт, — тихо произнес «Янек». — Как думаешь, сдаст?
«Томек» проверил, хорошо ли спрятана в кармане пачка сигарет «Спорт».
— Тогда родители устроят нам допрос. Это железно. Все курево отберут.
— А если в милицию сдадут?
— Поплюй через левое плечо!
Хофман бессмысленно копался в полицейских бумагах. Ситуация, казалось, была ясной. Пан Фелициан Матысик, возраст семьдесят два года, офицер Войска Польского на пенсии, взял из дома легальный ТТ и поехал с семьей в лес, на шашлыки. Жена (старая, между нами говоря), дочка, зять, внучата. Где-то так… А чего, каждый же на шашлыки ездит с волыной. Это же совершенно нормально, разве нет? В ходе жарения животной плоти к ним подошли четверо. У троих были автоматы Калашникова, у четвертого никакого оружия не было. Он только спросил: действительно ли Матысик — это Матысик. Затем события покатились быстрее. Этот четвертый, без оружия, сказал, что ему неприятно по причине присутствия семьи, но ведь Матысик и сам должен понимать… На что офицер Войска Польского на пенсии вытащил ТТ и застрелил тех трех, с калашами. Аааа…хмелья сегодня работали не самым лучшим образом. И чем тут заниматься? Нормальные такие польские шашлыки в лесу. Внук вырвал у одной из жертв автомат Калашникова и начал пулять по убегающему гражданскому, единственному спасшемуся из мясорубки. Выстрелил тридцать два патрона, но всего лишь попал в щиколотку мужчине, который менял колесо своего «шевроле матиз». Беглеца не нашли, у жертв не было документов, их отпечатков пальцев в картотеке не было. Просто так, обычное воскресное утро. Три трупа, один раненный, пенсионеры и дети пуляют во все, что только шевелится… Нормалек. Хофман выпил минеральной воды. — Господи! — произнес он вслух. И кто написал эту чушь? Что это за хрень, блин? Что это? Жертвы: три плюс одна. Мужик из полицейской группы повесился, двое погибло в аварии, у четвертого сердечный приступ. А это что? Что это такое? Хофман закусил губу. Ему вспомнился кошмар из детства. Он пытался успокоить затрясшиеся неожиданно руки. Еще раз поглядел в дело."Это вы Фелициан Матысик?», — спросил нападавший без оружия. «Да», — прозвучал ответ.
Шашлыки получились неудачными. Леса под Вроцлавом, которые частенько патрулировали инспекторы в служебных «малышах», сами по себе отвращали от подобной формы воскресного отдыха. А еще тучи, угрожающие возможностью неожиданного душа. Матысик еще раз проверил оружие. ОН никогда не ошибался. ОН стоял сейчас под деревом — туманный силуэт, невидимый для других — и беспрерывно смеялся. Но семидесятидвухлетний офицер на пенсии свое знал. Он тяжело поднялся, игнорируя вопросы внуков, идет ли он отлить в кустики, а так же вопрос дочки: не надо ли в чем помочь. Сейчас. Это произойдет сейчас. Четверо мужчин вышло из-за деревьев. У троих были калаши, которые они держали так, чтобы быстро ими воспользоваться. Дебилизм. Десантники из спецотряда. Такие себе чертовски натренированные парни, которых часто можно увидеть в телевизоре, как они идут гуськом, каждый с рукой на плече идущего впереди коллеги, с готовым к выстрелу оружием. По телевидению они выглядели чертовски грозными. Вся их проблема заключалась в том, что в своей жизни они никого никогда не убили. Одни только учения. И ноль трупов. — Это вы пан Фелициан Матысик? — спросил четвертый, безоружный. — Да. — Мне весьма жаль, что в присутствии семьи, но… вы же сами знаете. — Знаю. Матысик вытащил из кобуры заранее перезаряженный ТТ и выстрелил одному из десантников прямо в голову. Практически в упор. Направляя оружие в другого, пришлось уже определять линию прицела. На кровь, которая брызнула в лицо, вн имания не обращал. Выстрел. Перевод линии прицела на третьего. Выдох. Выстрел. Пуля 7.62 Токарева идеально прошла через череп. И никакой реакции у кого-либо из жертв. Они и вправду были хорошо натренированы, вот только никто не научил их убивать. В этом у них не было никакой практики. Матысик опустил оружие. Подошел к четвертому. — Да? Слушаю вас. — Аааааа… — громко и четко произнес гражданский. — Не совсем понял. — Аааааа…. — повторил тот и сглотнул слюну. — Ну да. Теперь все ясно, — с издевкой произнес Матысик. — Застрелить тебя не могу, урод, потому что дело о превышении пределов необходимой обороны будет тянуться в суде три года. Гражданский, скорее всего, не поверил. Он повернулся и начал убегать. И вот тогда случилось то, чего никто не планировал. Внук Матысика, одиннадцатилетний пацан, схватил Калашникова одной из жертв и выпалил всю обойму. Тридцать два патрона. Ни одна из них в беглеца не попала. Автомат дергался так сильно, что, собственно, палил он в белый свет, как в к опеечку. В основном, дырявил тучи и, похоже,
Хофман бессмысленно копался в полицейских бумагах. Ситуация, казалось, была ясной. Пан Фелициан Матысик, возраст семьдесят два года, офицер Войска Польского на пенсии, взял из дома легальный ТТ и поехал с семьей в лес, на шашлыки. Жена (старая, между нами говоря), дочка, зять, внучата. Где-то так… А чего, каждый же на шашлыки ездит с волыной. Это же совершенно нормально, разве нет? В ходе жарения животной плоти к ним подошли четверо. У троих были автоматы Калашникова, у четвертого никакого оружия не было. Он только спросил: действительно ли Матысик — это Матысик. Затем события покатились быстрее. Этот четвертый, без оружия, сказал, что ему неприятно по причине присутствия семьи, но ведь Матысик и сам должен понимать… На что офицер Войска Польского на пенсии вытащил ТТ и застрелил тех трех, с калашами. Аааа…хмелья сегодня работали не самым лучшим образом. И чем тут заниматься? Нормальные такие польские шашлыки в лесу. Внук вырвал у одной из жертв автомат Калашникова и начал пулять по убегающему гражданскому, единственному спасшемуся из мясорубки. Выстрелил тридцать два патрона, но всего лишь попал в щиколотку мужчине, который менял колесо своего «шевроле матиз». Беглеца не нашли, у жертв не было документов, их отпечатков пальцев в картотеке не было. Просто так, обычное воскресное утро. Три трупа, один раненный, пенсионеры и дети пуляют во все, что только шевелится… Нормалек. Хофман выпил минеральной воды. — Господи! — произнес он вслух. И кто написал эту чушь? Что это за хрень, блин? Что это? Жертвы: три плюс одна. Мужик из полицейской группы повесился, двое погибло в аварии, у четвертого сердечный приступ. А это что? Что это такое? Хофман закусил губу. Ему вспомнился кошмар из детства. Он пытался успокоить затрясшиеся неожиданно руки. Еще раз поглядел в дело."Это вы Фелициан Матысик?», — спросил нападавший без оружия. «Да», — прозвучал ответ.
Шашлыки получились неудачными. Леса под Вроцлавом, которые частенько патрулировали инспекторы в служебных «малышах», сами по себе отвращали от подобной формы воскресного отдыха. А еще тучи, угрожающие возможностью неожиданного душа. Матысик еще раз проверил оружие. ОН никогда не ошибался. ОН стоял сейчас под деревом — туманный силуэт, невидимый для других — и беспрерывно смеялся. Но семидесятидвухлетний офицер на пенсии свое знал. Он тяжело поднялся, игнорируя вопросы внуков, идет ли он отлить в кустики, а так же вопрос дочки: не надо ли в чем помочь. Сейчас. Это произойдет сейчас. Четверо мужчин вышло из-за деревьев. У троих были калаши, которые они держали так, чтобы быстро ими воспользоваться. Дебилизм. Десантники из спецотряда. Такие себе чертовски натренированные парни, которых часто можно увидеть в телевизоре, как они идут гуськом, каждый с рукой на плече идущего впереди коллеги, с готовым к выстрелу оружием. По телевидению они выглядели чертовски грозными. Вся их проблема заключалась в том, что в своей жизни они никого никогда не убили. Одни только учения. И ноль трупов. — Это вы пан Фелициан Матысик? — спросил четвертый, безоружный. — Да. — Мне весьма жаль, что в присутствии семьи, но… вы же сами знаете. — Знаю. Матысик вытащил из кобуры заранее перезаряженный ТТ и выстрелил одному из десантников прямо в голову. Практически в упор. Направляя оружие в другого, пришлось уже определять линию прицела. На кровь, которая брызнула в лицо, вн имания не обращал. Выстрел. Перевод линии прицела на третьего. Выдох. Выстрел. Пуля 7.62 Токарева идеально прошла через череп. И никакой реакции у кого-либо из жертв. Они и вправду были хорошо натренированы, вот только никто не научил их убивать. В этом у них не было никакой практики. Матысик опустил оружие. Подошел к четвертому. — Да? Слушаю вас. — Аааааа… — громко и четко произнес гражданский. — Не совсем понял. — Аааааа…. — повторил тот и сглотнул слюну. — Ну да. Теперь все ясно, — с издевкой произнес Матысик. — Застрелить тебя не могу, урод, потому что дело о превышении пределов необходимой обороны будет тянуться в суде три года. Гражданский, скорее всего, не поверил. Он повернулся и начал убегать. И вот тогда случилось то, чего никто не планировал. Внук Матысика, одиннадцатилетний пацан, схватил Калашникова одной из жертв и выпалил всю обойму. Тридцать два патрона. Ни одна из них в беглеца не попала. Автомат дергался так сильно, что, собственно, палил он в белый свет, как в к опеечку. В основном, дырявил тучи и, похоже,
