- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »
Жорж Сименон Старая дама из Байё
I
— Присаживайтесь, мадемуазель, — сказал Мегрэ, вынимая изо рта трубку, со вздохом сожаления. И он снова пробежал глазами записку прокурора:«Семейное дело. Выслушать Сесиль Ледрю, но действовать с величайшей осторожностью».
Дело происходило в Кане, куда Мегрэ был послан для реорганизации местной уголовной полиции. Он еще не привык к царившему в этой провинции духу ожесточения, скрытности и чувствовал себя далеко не так уверенно, как в своем кабинете на набережной Орфевр. А записка еще больше сбивала с толку: «Семейное дело… с величайшей осторожностью…» Видно, ему снова придется столкнуться с семьей какого-нибудь высокопоставленного лица или крупного городского чиновника. Просто удивительно, сколько у здешних служащих всяких кузенов, зятьев и невесток, сбившихся с пути! — Слушаю вас, мадемуазель Ледрю. Пожалуй, она была хороша собой, даже очень хороша, эта мадемуазель Сесиль. Да и траур подчеркивал ее красоту, придавая какую-то особую поэтичность матово-бледному от природы лицу. — Ваш возраст? — Двадцать восемь лет. — Профессия? — Я думаю, лучше мне вам все сразу объяснить, чтобы вы поняли мое положение. Я сирота и с пятнадцати лет пошла в услужение, стала зарабатывать на жизнь. Тогда еще я не носила прически и не умела ни читать, ни писать… Это признание казалось тем более удивительным, что у девушки, сидящей перед комиссаром, был весьма элегантный вид. — Продолжайте, пожалуйста. — Случай привел меня к госпоже Круазье в Байё. Вы о ней, конечно, слышали? — Признаться, нет. Как они друг на друга похожи, эти провинциалы: вечно воображают, что их местные знаменитости известны всему миру! — О госпоже Круазье я вам расскажу после. Знайте только, что она ко мне очень привязалась и дала мне возможность получить образование. А потом оставила в доме компаньонкой и пожелала, чтобы я звала ее «тетя Жозефина»… — Значит, вы живете в Байё с госпожой Жозефиной Круазье? У молодой девушки на глаза навернулись слезы, и ей пришлось вытереть их носовым платком. — Все это теперь в прошлом, — сказала она, всхлипывая, — тетя Жозефина умерла вчера, здесь, в Кане, и вот, чтобы сказать вам, что ее убили, я и… — Позвольте, вы уверены, что госпожу Круазье убили? — Могу дать голову на отсечение. — Вы были при этом? — Нет! — Тогда от кого-нибудь слышали? — От самой тети! — Как? Тетя сообщила вам, что ее убили? — Умоляю вас, господин комиссар, не принимайте меня за сумасшедшую. Я знаю, что говорю. Тетя мне сто раз повторяла, что, если с ней случится несчастье в доме на улице Реколе, я должна немедленно требовать расследования… — Минутку! А что это за дом на улице Реколе? — Дом ее племянника Филиппа Делижара… Тетя Жозефина на несколько недель приехала в Кан, чтобы подлечить зубы, они у нее заболели впервые за шестьдесят восемь лет. Остановилась она у племянника, а я осталась в Байё, потому что Филипп меня недолюбливает… «Филипп Делижар» — записал Мегрэ на клочке бумаги. — Сколько лет этому племяннику? — Сорок четыре или сорок пять… — Чем он занимается? — Ничем. Раньше у него было состояние, вернее, у его жены, но от этих денег, по-моему, давно осталось одно воспоминание. А живут Делижары по-прежнему в особняке на улице Реколе, держат кухарку, слугу, шофера. Филипп много раз приезжал в Байё, умолял тетю одолжить ему денег. — И она давала? — Ни разу! Она говорила Филиппу: пусть наберется терпения и ждет ее смерти… Пока девушка рассказывала, Мегрэ по своей привычке подводил в уме кое-какие итоги. Итак, прежде всего, в Байё, недалеко от собора, на одной из тихих улиц, где от каждого шага вздрагивают занавески на окнах, жила госпожа Жозефина Круазье, вдова Жюстена Круазье. История ее состояния была одновременно и смешной и мрачной. Жюстен Круазье, который женился на ней еще в то время, когда служил скромным клерком в адвокатской конторе, был настоящим маньяком, помешанным на страховании жизни. Он без конца подписывал полисы со всеми страховыми компаниями, какие только можно себе вообразить, и стал в городе всеобщим посмешищем. Один-единственный раз он отправился пароходом в Саутгемптон. Море было неспокойно. От резкой бортовой качки Круазье швырнуло на реллинг, да так неудачно, что он проломил себе череп. А его вдова через некоторое время, к немалому своему изумлению, получила от различных страховых компаний миллион франков. С тех пор Жозефина Круазье в ее угрюмом доме в Байё не знала других развлечений, кроме забот о том, как лучше распорядиться своим изрядно округлившимся состоянием, да болтовни по вечерам с компаньонкой Сесилью Ледрю. Если верить слухам, миллион дал прирост, и Жозефина Круазье благодаря удачному помещению капитала стала обладательницей четырех или пяти миллионов. Иначе сложились дела Филиппа Делижара, сына сестры госпожи Круазье; женившись на дочери богатого торговца лошадьми, он зажил беззаботно, в роскоши. Он поселился в великолепном особняке, пышно обставил его; дом его считался одним из самых богатых в Кане. Но, не в пример госпоже Круазье, он неудачно поместил свои капиталы, поговаривали, будто уже три или четыре года Филипп живет в долг, беря деньги у ростовщиков в счет будущего наследства, которое оставит ему тетка. — Итак, мадемуазель, ваше обвинение не имеет иных серьезных оснований, кроме тех, что Филиппу нужны были деньги, а со смертью тетки он должен был их получить? — Но ведь я вам уже сказала: госпожа Круазье без конца повторяла, что если она умрет на улице Реколе… — Простите, я думаю, вы и сами знаете, чего стоят все эти предчувствия старых женщин… А теперь не могли бы вы изложить мне одни только факты? — Тетя умерла вчера около пяти часов вечера от сердечного приступа, как нас пытаются уверить. — У нее было больное сердце? — Не больнее, чем у вас или у меня! Не настолько больное, чтобы умереть… — Вы в это время были в Байё? Тут молодая девушка, как будто слегка замялась или это только почудилось Мегрэ? — Нет… Я была в Кане… — А я думал, вы не сопровождали госпожу Круазье… — Совершенно верно… Но из Байё в Кан можно добраться автобусом за полчаса… Я приехала кое-что купить… — Вы навестили вашу тетушку, ведь так, кажется, вы ее называете? — Да, я была на улице Реколе… — В котором часу? — Около четырех… Мне сказали, что тетя вышла… — Кто вам это сказал? — Камердинер… — Он справлялся у хозяев? — Нет! Он сам
- 1
- 2
- 3
- . . .
- последняя (9) »