сотен глаз. Овчарка на длинном  кожаном  поводке  широко  зевнула,  лениво повела  головой  сначала  направо,  потом  налево  и,  наконец,  остановила свой скучающий взгляд на копошащихся около лужи воробьях.</p>

<p>

     Троица  в  сером,  в  конце  концов,   о   чем-то   договорилась,  развернулась и неторопливо двинулась в  сторону  очереди.  На  полшага  впереди  группы  с  дистанционным  спирт   -   индикатором   наперевес  горделиво вышагивал высокий  плечистый  старшина.  На  его  широком  в  крупных  оспинах  лице  словно   маска   застыла   легкая   и  немного  высокомерная улыбка. Старшина явно предвкушал предстоящее развлечение.</p>

<p>

     Первой жертвой облавы оказался хлипкий понурый мужичонка в черной  поношенной куртке, мятых серых брюках  и  стоптанных,  давно  нечищеных  туфлях. Едва патруль поравнялся с  ним,  спирт  -  индикатор  радостно  застрекотал и плотоядно замигал  своим  единственным  красным  глазом.  Старшина тут же одним профессионально отработанным и мощным  движением  руки ухватил мужика за шиворот, выдернул из очереди и развернул  лицом  к себе.</p>

<p>

     - Та-ак, - его оценивающий взгляд скользнул по фигуре  жертвы. - ­­Ты когда принимал в последний раз, родной мой?</p>

<p>

     - Товарищ старшина, - мужичонка принялся нервно облизывать  губы,  - я только лекарство пил... Честное слово, только лекарство. Вот...</p>

<p>

     Он полез куда-то во внутренний  карман  своей  куртки  и  вытащил  стеклянный флакончик с "Корвалолом":</p>

<p>

     - Сердце пошаливает... Врач вот прописал...  Три раза в день...</p>

<p>

     - Ну, ты мне только тут не звезди, понял? Больные у нас за пойлом  не стоят. Больные у нас в койках  лежат.  В  окружении,  тля,  любящих  детей и внуков. Или ты без ста грамм с утреца загнешься, а? - старшина  зло сплюнул себе под ноги прямо на асфальт и сказал в висевшую у  него  на нагрудном ремне портативную рацию:</p>

<p>

     - Первый, я - седьмой. Коля, высылай фургончик.</p>

<p>

     Рация что-то одобрительно крякнула в ответ. Лицо извлеченного  из  очереди мужика сделалось мертвенно белым:</p>

<p>

     - Товарищ старшина, я ж не себе... У племяша юбилей.  Десять  лет  свадьбы. Я...</p>

<p>

     - Разберемся, - старшина отмахнулся от него,  как  от  назойливой  мухи. - Если не брешешь, отпустим...</p>

<p>

     Он щелкнул пальцами и стоявший рядом с  ним  востроносый  сержант  молниеносно вогнал иглу парализатора в  левое  плечо  все  еще  что-то  бормотавшего себе под нос мужика.  Старик  дернулся,  выгнулся  вперед  дугой и, коротко и жалобно всхлипнув, повалился кулем прямо на  мокрый  асфальт. Третий милиционер, тоже с сержантскими нашивками на погонах и  коротким копьем парализатора в руках, брезгливо пнул упавшего в  живот  носком лакированного сапога и озабоченно заметил:</p>

<p>

     - Бледноватый он какой-то... Слышь, Федорыч, как бы этот хмырь  и  впрямь не загнулся...</p>

<p>

     - Жить захочет - не помрет,  -  жизнерадостно  изрек  старшина  и  громко захохотал, неестественно широко  растянув  губы.  Зубы  у  него  оказались крупные и желтые. - А чтоб не отдал концы, мы ему  для  пары  сейчас боевую подругу подберем! Пусть папашке сопли повытирает!</p>

<p>

     Взгляд  старшины  скользнул  вдоль  очереди   и   остановился  на  невзрачной и аккуратной старушке в клетчатом пальтишке и сером  теплом  платке:</p>

<p>

     - Ну-ка, мамаша, предъявляй свои документики.</p>

<p>

     Бабка  всполошено  встрепенулась,  вытащила  откуда-то  из  недр  своей хозяйственной сумки красную  и  засаленную  серпасто-молоткастую  книжечку и молча протянула ее старшине. Он длинным ногтем  на  мизинце  подцепил обложку и раскрыл паспорт:</p>

<p>

     - Та-ак... Марьина Авдотья Прохоровна... Отстойница, а?</p>

<p>

     - Господь с тобой, сынок, - бабка испугано шарахнулась от него. ­­- ­Себе я беру, вот тебе крест - себе!</p>

<p>

     - Какой еще Господь? Какой крест? Ты чё?  -  серо-стальные  глаза  старшины хищно сузились. - Публичное отправление  религиозных  обрядов  проводишь, мать твою налево? Ну-ка, топай к дедуле.  Сейчас  поедем  с  тобой в отделение разбираться...</p>

<p>

     - Сыночек, - по морщинистым щекам бабки поползли мелкие бисеринки  слез, -  прости  ты  дуру  старую.  Ну,  невзначай  вырвалось...  Я  ж  неверующая... У меня и медали есть, сыночек...</p>

<p>

     Трясущимися  руками  она  снова  полезла  куда-то   внутрь  своей  тряпичной  сумки  и   извлекла   на   свет   зеленый   прямоугольничек  ветеранского удостоверения.</p>

<p>

     - Это, мать, ты раньше была комсомолкой и спортсменкой. А  сейчас  ты - злостная отстойница и религиозная фанатичка, - бросил через плечо  старшина, даже не повернув в сторону бабки головы. - Топай  к  дедуле,  тлень, пока я добрый!</p>

<p>

     Один из сержантов подхватил бабку под локоть и с силой подтолкнул  в сторону распластавшегося на  асфальте  и  уже  успевшего  обмочиться  парализованного мужика:</p>

<p>

     - Ну-ка, стерва, стой здесь и не рыпайся!</p>

<p>

     - Гарантированные  пятнадцать  суток  принудиловки  и  месяц  без  пенсии, - прошептал почти на ухо Жилину парень с "дипломатом".  -  Ох,  зверье, ох, зверье...</p>

<p>

     Старшина   отступил   пару    шагов    назад,    окинул   очередь  бесшабашно-веселым  взглядом  и,  явно  копируя  актера   из   старого  комедийного фильма, гаркнул:</p>

<p>

     - Ну-ка, граждане тунеядцы и алкоголики, приготовить