пятый десяток.

Привычная в таких случаях маска учтивости, чуть изумления — искусно сделанного, за время, пока от заставы доехали, удивляться любой перестанет. Интересней оказалось то, что проглядывало из-под маски. Ожидал ведь, что явится гость, и, верно, знает, зачем. Сам ли додумался, или намекнул кто?

Да, Мелен сейчас бедствует, подтвердил Майя — он не стал тянуть с разговором, видя, что и приезжий не рвется сперва как следует отдохнуть. Переодеться с дороги, перекусить — и можно говорить о серьезных вещах.

Мелен нуждается, это верно. Урожай в провинции погиб… но как Хинаи, пострадавшая от наводнения, может предлагать немалые деньги за войско?

— Пока не дошло до того, чтобы отдавать личные средства нашего Дома на закупку зерна и починку дорог. А вот на воинов их потратить самое время.

— Интересно, интересно, — неопределенно сказал Майя. Правый глаз его чуть косил. С такой бы наружностью — в поэму о состязании обманщиков… — Я, разумеется, дам ответ.

— Как скоро?

В Столице Кэраи в жизни бы так в лоб не спросил. Да пошла она, эта Столица.

— Разумеется, как можно быстрее, после тщательного обдумывания. Полагаю, вы хотите дождаться ответа здесь?

«Уехав, я его и вовсе не получу», — подумал гость.

С почетом Кэраи разместили в личном доме главы провинции, и… и всё. При новой встрече Хиноку Майя заверил — никто не намерен тянуть, надо лишь все обдумать. И еще раз. И так, судя по всему, до бесконечности.

Не со Столицей же он решил связаться, в самом деле. Гонец доберется нескоро, а птицам не доверяют такие послания.

Тут пытались подражать сердцу Золотой птицы, ее главному городу — куда больше, чем в Хинаи, где разве что диковинками привозными забавлялись. А тут и покрой нарядов, и убранство комнат, и даже стиль письма старались подделать под тот изящный, избыточно утонченный стиль, какими отличались придворные. И странно эта ломкая прихотливость ложилась на северную крепость и простоту — будто из гранитной скалы решили высечь хрупкую с виду статую. Нелепо вышло. Как с теми же ивами — в садах Столицы круглый год цветы, рядом с ними поникшие ветви не навевают тоску.

По большей части гость оставался в городе, но посетил здешнюю гордость, пещерный храм в холмах. И озеро водопадов, сейчас замерзшее — странно было видеть застывшую в бурном течении воду.

Любитель изысканного, Майя пригласил к себе поэтов, художников и звездочетов из Срединных земель. Но те, что соглашались ехать в глушь, терпеть суровые зимы, часто были не слишком талантливы, либо чем-то по мелочи не угодили Столице. Талантливых, но опальных не звал — боялся.

Мелен казалась молодящейся красавицей, из тех, что гонят от себя мысли о возрасте. В этом смысле глава провинции был для нее достойным партнером.

— Снег падает…

На тыльную сторону ладони опустилась полупрозрачная звездочка.

Ариму прокашлялся:

— Не стоять бы вам у открытого окна. На что там смотреть, в этом саду.

— Ты замечал, какие разные все снежинки? А с виду одно и то же. Как судьбы человеческие…

Слуга не сдержал короткого смешка.

— Если уж вас на такие разговоры потянуло, значит, совсем на душе погано.

— Какой ты… я о судьбах и мироздании, а мне в ответ о поганом!

— Да и голос у вас… — гнул свою линию Ариму, но отвлекся: — А вон, смотрите, за теми камнями близнецы по снегу круги нарезают. Смотрят на ваши окна. Все-таки что-то они здесь задумали…

— Могу помахать им, раз смотрят, — улыбнулся Кэраи. — А ты бы отсюда их различил?

…А ведь Мелен могла бы, объединившись с Хинаи, помочь отстоять независимость севера. Если бы началось все раньше. А сейчас — уже нет, здесь не осталось тех жизненных сил, которые позволяют давать отпор превосходящим армиям. Проще подчиниться, сохранить насиженное место или хоть подобие оного. Ведь и сам он такой, и не одобряет брата…

Закат над свободными землями севера. Остается любоваться его яркими красками. А немногочисленные сторонники прежнего мира погибнут в войне с рухэй, и Солнечная птица накроет Мелен и Хинаи своим крылом.

А пока Мелен поскуливает от страха, что рухэй могут придти и к ним, но не смеет ослушаться приказа Столицы. Надеется, что захватчики на их земли не сунутся. И, что обидней всего, похоже, правы.

Впервые ему не с кем было посоветоваться. Думал, возвращаясь на родину, что есть еще пара-тройка лет, но война началась раньше. Думал, сумеет закончить — а потом хоть трава не расти. Что останется на сердце, его личное дело, но долг свой он выполнит.

С рухэй будет разбираться Столица…

Отсекал от Дома Таэна верные семейства, как ствол обтесывают от веток, чтобы в час, когда сюда явится новый ставленник, север не вспыхнул бы. За братом пошли бы все, а помимо него поднять серьезный мятеж тут никто не способен. Побурлили бы и успокоились. Даже Нэйта, самые сильные, не смогли бы — их давно слушают только из страха, а одного страха мало, выступить против Золотого трона.

Но война развязана, и неясно, что делать. Словно к рукам привязали веревки и тянут в разные стороны. Он не должен помогать брату — тогда Дом их падет наверняка. И он не может смотреть, как горит родина от рук чужаков. Только в случае мятежа она также сгорит, в костер затянет и причастных, и непричастных.

Стиснул пальцами виски. Голова грозила лопнуть. Кажется, поговори с кем, и хоть немного станет легче — но говорить он мог только с Ариму, а от того ждать советов не приходилось. Не в этот раз. Как же все подступило близко, а он оказался слабее, чем думал.

Рука замерзла, хоть не чувствовал этого — но снежные звездочки теперь таяли медленно, нехотя, и манжета словно отделана белым мехом, отдельных снежинок не различить.

Около Майя часто появлялись Ируи и Ошу, сын и племянник, первенец любимой сестры. Их Ариму и прозвал близнецами. Молодые люди — невысокие, круглолицые, с не слишком выразительными чертами — до странности походили друг на друга, в сумерках их легко было спутать. А вот голоса — различались, как рожок и глуховатая походная труба. А еще один почти все время носил одежды сливовых тонов, а второй — морской зелени. Это даже сейчас забавляло, хоть и тяготило затворничество.

Ируи казался образцом послушного сына, а вот племянник был из другого теста и даже публично позволял себе не соглашаться с дядей.

— Уверен, он бы нам предоставил войска, — сказал Кэраи. — Честолюбив и не одобряет растущей тут власти Столицы. Только увы, избавиться от дяди у него нет ни возможности, ни желания.

Вечером этого дня Хиноку Майя пригласил гостя к себе. Унизанные кольцами пальцы хозяина