догадывается. Можно все свалить на пана Вольского. И если поручик сказал маме о пане Вольском, она должна малость поуспокоиться. А я совсем не против все свалить на пана Вольского, раз он такой противный! Не захотел вместе с нами работать! Вот теперь пускай на него и думают.

— Ты что, собираешься опять?.. Сунув в мойку новую гору посуды, сестра ответила, подумав:

— Не сразу. Слушай, здорово мы придумали с этими обедами! Как можно придираться к людям, которые готовят потрясающие блюда? Одно из двух: или не потрясающие — тогда не ешь, или потрясающие — тогда не придирайся.

Павлик кивнул. И в самом деле, есть блюда, приготовленные руками любящих деток, и пилить этих деток... Или что-то им, например, категорически запрещать... Да, сестра у него голова, он всегда это знал. И совершенно не завидовал, что такая блестящая идея пришла в ее голову. Еще бы, кухонная идея...

— Только бы мать не подговорила его перед отъездом провести с нами душеспасительную беседу и заставить нас клятвенно пообещать какую-нибудь глупость, — озабоченно сказал мальчик, до блеска натирая полотенцем тарелку.

— Не подговорит, — успокоила Яночка брата. — На завтра у меня запланированы те самые вареники, его любимые.

Павлик опять кивнул.

— Ты права. Подождем пока. А не мешало бы как следует взяться за Селера. Ну ничего, ведь Стефеку с Бартеком никто не мешает?.. Эх, я уже так привык к своей чупаге. И на улицу Фалата надо наведаться.

— Ведь мы же решили переждать немного, — напомнила брату Яночка. — Можем себе позволить, и так много сделали. Не все же нам!

— А я разве говорю, что все? — возмутился Павлик. — Я пока не собираюсь Сейм разгонять. И законы умные принимать не намерен. И министров менять... Может, когда-нибудь и займусь этим. Когда стану президентом. А пока все-таки похожу с чупагой. На всякий случай...