на лавке девушки, крикнула:

Девушка, с вами все в поря…

По мере приближения к лавочке, стала заметна не только неестественная поза, но и жуткая рану на выбритой «до блеска» голове, с которой свалилась вязаная шапочка. Спортсменка резко остановилась, словно наткнулась на прозрачную стену и, прижав руки к лицу, истошно закричала.

***

Перемигивались проблесковыми маячками служебные авто. Участок парка, окружающий лавочку, оцепили, огородив место преступления трепыхающимися на ветру полосато-желтыми ленточками. Повсюду сновали полицейские в форме, отгоняя от периметра оцепления собравшихся зевак. Над обезображенным телом Валерии «колдовал» судмедэкперт Пал Палыч Пирогов — слегка неопрятный лысеющий мужчина лет шестидесяти с седыми прокуренными усами. Рядом с Пироговым, стараясь не мешать эксперту, задумчиво стояли двое: начальник отдела по «особо тяжким» — майор Елена Кондратьева, невысокая, миниатюрная, но вместе с тем крепкая и спортивная женщина, несмотря на недавно отпразнованный тридцатипятилетний юбилей и её заместитель — капитан Петр Нестеренко, мощный, склонный к полноте мужчина, с добродушным, почти детским лицом.

Натянув на руки хирургические перчатки, Пирогов повернул голову Валерии к свету, рассматривая рану и странную татуировку-маркировку, представляющую собой нечто среднее между штрих-кодом и электросхемой.

— Даже без экспертизы могу сказать, — произнес судмедэксперт, — во всем этом чувствуется одна и та же рука! Трепанация черепа проведена безукоризненно! Прямо, как в учебнике по хирургии! Думаю, что и хирургический инстумент будет тем же.

Кондратьева удрученно кивнула:

— Значит, опять Вивисектор?

— Несомненно! — заверил начальницу Пал Палыч. — Ну и клеймо присутствует… Не думаю, что кто-то может это скопировать. Ну, а о повреждениях головного мозга жертвы — это уже в отчете. Здесь без микроскопа не разглядеть.

— Конечно, Пал Палыч, только не затягивай… — попросила Кондратьева.

— Елена Николаева, когда это я затягивал? — ворчливо вопросил Пирогов, стягивая рук использованные перчатки.

— Не брюжжи, Пал Палыч! — отбрила судмедэксперта Елена Николаевна. — Ты же знаешь — это серия…

— Как только, так сразу! — не меняя тона, произнес Пирогов, защелкивая чемоданчик с инструментом. — Я в лабораторию, — безапелляционным тоном заявил он, удаляясь с места событий, — и не грузите меня другими делами, если нужно срочное заключение! Зовите кого-нибудь другого!

— Да иди уже, Палыч! — не выдержал Нестеренко. — С другими разберемся как-нибудь без тебя!

— Адъёс! — Пирогов приподнял старомодную фетровую шляпу и «исчез».

— Ну что, Петя, — произнесла Кондратьева, обращаясь к заму, — пятый случай за неполные два года… А у нас до сих пор ни-че-го… Ноль! Зеро! Дырка от бублика!

— Так-то оно так, Елена Николаевна… — Нестеренко с жалостью посмотрел на тело Валерии. — Жаль её, красивая… была…

— Давай, Петя, взбодрись и завязывай с сочувствиями, — встряхнула заместителя Елена Николаевна, — ей уже все — равно. Поскорее выясни личность потерпевшей.

— Так точно, пробъем отпечатки по базам, запросим данные о недавно пропавших…

— Действуй, Петя, действуй! — поторопила она Нестеренко. — Скоро высокое начальство с нас с тобой стружку снимать будет!

***

Атмосфера в кабинете начальника полиции накалилась до предела, разветолько не потрескивала электрическими разрядами. Во главе стола сидел хозяин кабинета — полковник Алексей Викторович Миклухин, седоволосый, сухощавый и жилистый мужик, «с рубленными» чертами лица. Однако сегодня он выглядел неважно: багровый цвет лица, набрякшие веки и пульсирующая жилка на виске, говорили о том, что с давлением у него беда — ткни иголочкой и зафонтанирует он не хуже пожарного брансбойта.

Недовольно оглядев исподлобья своих подчиненных, расположившихся перед ним за «столом преговоров»: Кондратьеву, Нестеренко, старшего лейтенанта Валентина Дроздова, маленького, неприметного «живчика» и длинного худого «студента» — лейтенанта Николая Перепелкина, Миклухин потер раскрытой ладонью грудь в районе сердца:

— Ну, что скажете, господа сыщики? Так понимаю, что хвалиться нечем?

— Так точно, нечем, товарищ полковник! — взяла на себя «первый удар» Кондратьева.

— Ну, чуда от вас я и не ожидал, — произнес с отдышкой полковник, — есть печальный опыт предыдущих четырех эпизодов… Гребаный Вивисектор! Ведь одной ногой я уже на пенсии был! А теперь? Видели бы вы реакцию губера… Ладно, слезами горю не поможешь, к делу, Кондратьева.

Елена Николаевна взяла со стола пульт ДУ и включила проектор. На экране появилась картинка с фотографией тела Валерии на скамейке в парке:

— Сегодняшним утром в городском парке было обнаружно тело Валерии Сергеевны Лопатиной, одна тысяча девятьсот девяностого года рождения…

— Ну, хоть личность быстро установили, слава Богу, — недовольно произнес Миклухин, потирая грудь в районеседца и расстегивая верхнюю пуговицу форменной рубашки.

— Лопатина пропала предположительно шесть дней назад, — продолжила доклад Кондратьева, — восемнадцатого числа. Именно в этот день её последний раз видели на работе. Человек она не особо общительный, замкнутый, даже немного странный, как поведали её коллеги. И, когда она не вышла, особого значения этому не придали — с ней иногда случались приступы депрессии. Она в такие моменты ни с кем не общалась, отключала телефон, в общем, пропадала на пару-тройку дней. Но поскольку являлась она ценным специалистом в своей области, каких поискать, начальство смотрело на эти выкрутасы сквозь пальцы.

— Ясно, — кивнул Миклухин, — работу тянет и ладно.

— Первым забил тревогу её, как говорит молодежь, бой-френд — Николай Самохин, — произнесла Елена Николаевна.

— Сожитель? — поинтересовался Миклухин.

— Нет. Они были любовниками, но вместе не проживали. Регулярно встречались, Самохин даже несколько раз делал ей предложения, но она отказывала — дорожила уединенным образом жизни, даже ключи от своей квартиры ему не давала. Так вот, вечером девятнадцатого числа он решил её навестить. Дома не застал…

— А заранее он что, её не предупреждал, что придет? — спросил полковник.

— Нет, Самохин пояснил, что она этого не любила. Говорила, что должен присутствовать в обыденной жизни элемент неожиданности…

Миклухин бросил взгляд на экран с телом Валерии:

— Да, о такой неожиданности она даже в жутком сне… Продолжай, Кондратьева.

— Не застав Лопатину дома, Самохин стал поджидать её на лавочке у подъезда. Прождал несколько