посмотрел в лицо, которое, как ему недавно казалось, ему очень нравится. Немного подумав, поднял голову девушки и пальцами аккуратно раздвинул веки. Кое-как поймав мутный взгляд Ксюши, он сказал:

– Мы расстались. Я вел себя как козел и ты не хочешь меня видеть. Лицо мое забудь. Сюда ты пришла одна, с горя заняв дозу у одной из своих подруг.

И отпустил. Максимум что ей угрожает в ближайшее время – слабость и головокружение, пока организм не восстановит привычный запас красной жидкости. А вот у парня уже развивается мигрень – казалось, от невероятного напряжения он задохнется и не сможет закончить свою фразу. Но нет, закончил и теперь вполне заслужил отдых. Переведя дыхание, мысленно пообещал себе впредь обходиться без таких многословных внушений.

Парень развернулся и ушёл. Пока он шёл к месту, которое можно назвать домом, в голове извивались, прятались и внезапно выскакивали самые разные мысли.

Казалось бы, вот красивая девушка, которая и книги читает, много чего может рассказать. Но она, как и все предыдущие, быстро надоела. С ней можно поделиться мыслями и тревогами, идеями и замечаниями… но только после внушения, а в ответ всегда получаешь одни и те же фразы, одинаковые интонации и…

«Пустоту, будто с куклой говоришь».

Ну ничего, она молодая и энергичная. Он ей ничем жизнь не испортил, а ее организм с легкостью компенсирует все незначительные потери.

Ему уже давно не льстила та власть, которую он получает после акта внушения, можно сказать, его периодически мучали зародыши совести, а как будет себя чувствовать освобожденная жертва?

«Забудет обо мне, вернется на свои курсы… чем она там занималась? Вроде, театральные. Да, продолжит свою карьеру актрисы. Хотя, она говорила, что из-за меня бросила курсы… Ну, бывает. Сейчас кошмары прекратятся, одержимость забудется, и она вернется к прежней жизни. А если и нет, то это не моя проблема уже. Мне же надо питаться, пусть спасибо скажет, что живой осталась».

Генератора этих мыслей, представившегося Денисом, на деле зовут Бэниэмин. Ну как – зовут, мало кто его так зовёт сейчас, главное, что именно с этим именем он родился и в пятнадцать лет переродился.

Маршрут Бениэмина пролегал прямо до Муравейника. Так все в общине называли бывшую школу, заброшенную в 90-х и выкупленную за копейки через третьих лиц. Приватизировал здание и территорию, очерченную забором, старец (как он сейчас просит себя называть), он же Виктор Копошицын. Почему Муравейник? Кто-то когда-то съязвил, что все тут бестолково копошатся (с ударением на это слово) как муравьи. Кем бы ни был автор замечания, он явно уже покинул общину. Но стоит заметить, что строгие формы здания и рыже-песочный оттенок внешнего фасада не так уж и противоречат сухому, отдающему слепой механикой определению Муравейник. Возраст строения, который считывается то в трещинках, то в пятнах на облупившейся краски, то в тяжелых окнах, также усиливает желание чаще прибегать к этому термину.

Ворота у забора всегда заперты. Но есть парочка прутьев, изогнутых так, что любой желающий без проблем проскочит между ними. Тяжелая парадная дверь, которая никогда не упускает возможности поцарапать слух протяжным скрипом, вообще никогда не заперта. Незваные гости даже в самые отчаянные годы не стремились проникнуть сюда. Окутанная мрачными слухами репутация Виктора (хотя не все произносят именно это имя – кто-то думает, что это Павел, кто-то – что это Володя, но не важно) служит хорошим оберегом для Муравейника.

После тяжелой двери идет предбанник с двумя проходами по бокам. Дальше пролегает небольшое помещение с короткой лестницей. Очередная дверь, за которой светлый коридор. С потолками под четыре метра, закругленными на арочный манер. Центр прочерчен разделительной полосой прямоугольных ламп. Перфекционисту назло хаотично чередуются тёплое и холодное освещение, тускло отраженное белыми ромбиками кафельного пола. Поворот вправо, еще один вправо – и ты в раздевалке.

Первым, кого встречает Бэниэмин, оказывается Василий, всеми называемый Васей. Чуть ниже ростом, блондин, навечно застрявший в возрасте двадцати четырёх лет. Пожали руки, только сейчас поздоровались (когда Бэниэмин соизволил проснуться, Вася уже ушёл на работу).

– Сколько сегодня принёс? – поинтересовался Вася, готовый отсчитать, сколько из «заработанных» средств Бэниэмин должен отложить в общую кассу. Пятьдесят процентов любыми средствами заработанных денег (кроме парочки исключений) неизменно жертвовались каждым жителем общины на «общее благо». Естественно, Бэниэмин входит в их число. Финансы он добывает не самым честным образом. Либо спонсором становится очередная девушка, либо ее родители. Но в этот раз, по какой-то причине, он напрочь забыл пошуршать в сумочке совершенно не готовой к возражениям Ксюши. Видимо, внезапное решение порвать с ней сбило Бэниэмина с толку.

– Блин, Васек, сегодня пусто. Как-то забыл, честно.

– Серьёзно? Ладно. Я внесу за нас обоих. Благо, что я в тот же день отчитываюсь. Но ты мне теперь должен. И не затягивай с этим! – Вася не был сильно удивлён, он уже привык к тому, что Бэниэмин не всегда уделяет достаточно внимания своим обязанностям. Не раз ему приходилось открывать своеобразный кредит своему другу. Вася решил, что внесёт за Бэниэмина две тысячи – спрос с него небольшой, чисто символический – а у того спросит потом все три. Тоже вполне привычная ситуация, несмотря на то, что только один участник знает все детали проводимых операций.

Бэниэмин переоделся в общей раздевалке, напялив на себя что-то вроде домашней одежды. То есть то, что на улице носить уже стыдно, а в кругу своих еще можно. Тем временем Вася делился впечатлениями рабочего дня. Сейчас он работает в киоске с шаурмой. Из принципа он редко прибегает к внушению и специально не избегает забавных и иных ситуаций, которые могут возникнуть с пьяными бунтарями или желающими всех и вся обдурить школьниками. Сегодня попался человек, который жаловался, что в его порции слишком мало соуса – «да она сухая, подавиться можно, пока проглотишь!» – и он требует сделать новую. Да-да, не добавить соуса, а преподнести целую новую порцию, нельзя просто дополнить старую. Вдоволь поспорив с прыщавым критиком, Вася вдруг переменился в лице, стал суровым «как стальные опилки в кружке крепкого чифира» (Вася очень любит изобретать свои метафоры) – и пригрозил клиенту отрезать его репродуктивный орган, залить кучей соуса и завернуть в самый тёплый лаваш. В напряженной руке тем временем холодно отражал дневной свет большой нож. Критик поперхнулся своими требованиями, что-то помычал и исчез. Вася едва