ознакомиться с нравами и обычаями местных жителей.

Во время схватки у барона слетела с головы шляпа и упала в реку. Вскоре солнечный удар заставил барона слечь с высокой температурой. Арабский врач, находившийся на барке, сделал ему кровопускание, и барону стало немного легче.

Брем тоже чувствовал себя скверно. Он плохо переносил непривычный климат; приступы лихорадки, сопровождаемые высокой температурой, чередовались с периодами необыкновенной слабости. Собрав последние силы, Брем продолжал ухаживать за бароном. Больные и изнуренные, лежали они оба на палубе в тени парусов, когда 5 августа вдали показались пирамиды; вскоре стали видны и минареты каирских мечетей.

Еще в школьные годы Альфред Брем мечтал побывать в Каире. И вот, наконец, он находится в этом городе. Однако ему так и не удается как следует ознакомиться со всеми его красотами, с пестрой и своеобразной жизнью улиц и площадей! Каира. Совершенно обессиленные лежали Альфред и барон в местной гостинице. За ними ухаживал слуга, был вызван какой-то врач-итальянец. Путешествие началось неудачно, в чужой стране они оказались больными и одинокими.

Альфред мучительно страдал от сильных головных болей. Временами он терял сознание, затем снова пробуждался к действительности, перед мысленным взором его часто проносились знакомые картины недавнего прошлого в родном Рентендорфе.

Он вспоминал свои прогулки с отцом по лесу. Отец, всегда подтянутый, в длиннополом черном сюртуке, носить который обязывало положение пастора в небольшой саксонской деревне Рентендорф. В то время он уже был известным исследователем жизни птиц, к его мнению прислушивались ученые во многих странах. Кое-кто из жителей Рентендорфа считал старого Брема чудаком. Когда пастор совершал далекие прогулки или поездки, чтобы собственными глазами увидеть какую-либо пойманную или убитую птицу, некоторые с сомнением покачивали головами: «Старик, видно, малость рехнулся», — говорили они. Пастора с такими наклонностями в приходе еще не бывало. Но все те, кто ближе знал Христиана Людвига Брема, глубоко уважали его. Обязанности сельского пастора он никогда не приносил в жертву своим любимым занятиям орнитолога и всегда бывал там, где нужны были его совет и помощь. В то же время он был и ревностным ученым. Собственными руками препарировал он всех птиц своей коллекции, многих из которых сам выследил и убил. Старый Брем был выдающимся естествоиспытателем, перу которого принадлежало большое количество работ о различных животных, и в первую очередь о жизни пернатых.

От отца унаследовал Альфред любовь к природе. Ежедневно выходил он с ним в лес, наблюдал за птицами, выслеживал и убивал нужные для коллекции экземпляры. Еще в детстве отец подарил ему ружье, и Альфред рано научился метко стрелять.

Теперь он снова вспомнил юные годы в Рентендорфе. Обычно они отправлялись в лес на рассвете, когда на полях лежал еще утренний туман. Скворцы с глянцевитым отливом оперения и пятнистые черно-белые ибисы встречали их на лугах. В ближнем лесу прокричала сойка, оповещая его обитателей о приближении ранних гостей. Сколько восхитительных часов провел Альфред вместе с отцом в уединенных лесных уголках, куда сквозь густой полог листьев доходили лишь отблески солнечных лучей.

— Сынок, посмотри на этого черного дятла, видишь, как сверкает его красный хохолок? Это самый крупный из живущих в Европе дятлов.

И затем они часами сидели на покрытой мхом земле, прятались за стволами деревьев, изучая привычки и поведение птицы.

Вечерами отец обычно уходил в кабинет, где записывал и обрабатывал свои наблюдения. Этот кабинет в доме почитался как святыня. Здесь старый Брем в окружении коллекции птиц и многочисленных книг писал свои труды, и никто не осмеливался мешать ему в это время. Чучела стройных фламинго и могучих коршунов стояли в кабинете, в коллекции были представлены птицы, обитающие в различных уголках Земного шара. Таинственно выглядывали они из темноты, среди которой выделялся небольшой светлый круг от керосиновой лампы на письменном столе. Даже громадный марабу с большим широким клювом встал, как часовой, в отдаленном углу и угрожающе смотрел на маленького Альфреда, когда тот входил в кабинет. Альфред в детстве очень боялся этого чучела, которое по росту не уступало взрослому мужчине. Частым гостем в детских снах Альфреда была птица-гриф, появлявшаяся в знакомом уже образе марабу и уносившая его из родительского дома в чужие далекие страны. Лететь приходилось над самыми различными ландшафтами. Быстро скрылись из виду коричневые соломенные и красные черепичные крыши домов родной деревни. С головокружительной высоты рассматривал Альфред бесконечные дремучие леса, прорезавшиеся кое-где широкими реками, моря и пустыни, горные хребты и незнакомые, сияющие ярким блеском города. Страшные пропасти казались преддвериями ада, с грохотом обрушивались вниз гигантские водопады, дым извергавшихся вулканов застилал Альфреду глаза.

Все выше и выше оказывался он над землей, которая стала походить на большой глобус в отцовском кабинете. Альфред явственно различал знакомые очертания континентов. Но вскоре произошло несчастье. Оглянувшись, Альфред обнаружил, что он остался один. Огромная птица, поднявшая его на эту высоту, исчезла. Один, совсем один в бесконечном мировом пространстве. Эта мысль молнией сверкнула в его сознании, и в тот же миг Альфред стремглав начал падать в бездонную глубину. С ужасом вскакивал Альфред в постели, просыпался, и долго после этого преследовали его страшные видения.

Альфред и сейчас часто вспоминает громадного марабу из отцовского кабинета. Теперь он сам приехал в страну марабу и лежит здесь больной и одинокий, предоставленный собственной участи. Мысли и образы кружились в его голове. В комнате был удушливый, невыносимо тяжелый воздух. Сильные головные боли по-прежнему мучили Альфреда. Никогда раньше не представлял он себе, что его карьера путешественника, о которой он столько мечтал, начнется так плачевно.

С детства разделяя страстное увлечение отца, Альфред стремился стать исследователем природы и посетить чужие страны. Многочисленные чучела птиц из экзотических стран, заполнявшие кабинет отца, и книги, повествующие о полной приключений и опасностей жизни, рано разбудили воображение молодого Альфреда. Он и сам не мог объяснить, почему потом все же решил посвятить себя архитектуре. Отец настаивал на этом, так как хотел обеспечить сыну надежную специальность, а далее все пошло по определенному руслу.

Неожиданно в жизни молодого Брема произошли большие перемены. Среди многочисленных