как сковорода.

То, что австрийцы отправились в путешествие в небольшой машине, еще не служило основанием для беспокойства. Опытность водителя здесь играет гораздо большую роль, чем мощность двигателя. Сам я исколесил всю Сахару вдоль и поперек на машинах самых различных типов: среди них были и мотоциклы, и малолитражные автомобили, и большие, сверкающие лаком лимузины, и машины с двумя ведущими осями. Гораздо большие опасения вызывало то, что молодые австрийцы были неофитами в области автотуризма и не имели никакого представления о том, как следует вести себя в пустыне. Об этом свидетельствовали следы, оставленные их машиной, и многочисленные остановки, которые они делали. Между тем борьба с Сахарой — это борьба не на жизнь, а на смерть, и останавливаться надо как можно реже, двигаясь от восхода и до заката солнца.

Когда передо мной опять возникли скалистые кряжи гор, я снова свернул с дороги и поехал прямо по песку, ориентируясь по компасу. Это я не считал слишком рискованным, так как машина моя была прекрасно оборудована. Мало того, что обе оси были ведущими, — в случае необходимости из запасных частей я мог бы собрать еще один лендровер. Зато по песку я развивал скорость свыше восьмидесяти километров в час, тогда как в горах она не превышала десяти — двадцати километров. Через несколько сот километров, там, куда не отваживались забираться даже грузовики, хотя они оборудованы сдвоенными колесами и специальными шинами для езды по песку, я обнаружил следы маленького автомобиля, на котором ехали австрийцы. Они двигались прямо на запад, на Танезруфт, в страну жажды, где я сам чуть не погиб во время моего первого путешествия по Сахаре.

У меня был весьма ограниченный запас горючего, так как, во-первых, я совершенно точно знал, сколько мне понадобится бензина, а во-вторых, бензин здесь стоил почти четыре кроны за литр.

Полтора часа я ехал за австрийцами, стараясь не потерять извивающийся след, оставленный машиной, но так и не догнал их. В конце концов мне ничего не оставалось как повернуть обратно.

На следующий день в Таманрассете я рассказал о случившемся представителям властей. На поиски австрийцев была выслана спасательная экспедиция. Через неделю их нашли, но было уже слишком поздно: оба они умерли от жажды.

В Таманрассете я встретил одного голландца, который долго умолял меня взять его с собой. Пока я раздумывал, он чуть было не впал в истерику. В конце концов я посадил его в машину, и по дороге он поведал мне о своих злоключениях.

— Я и два моих товарища отправились в путешествие на небольшой машине с двумя ведущими осями. Месяца два назад наша машина сломалась неподалеку от Ин-Геззама, примерно в пятистах километрах к югу от Таманрассета. У нас сгорел генератор!

Ин-Геззам — это небольшой оазис, где есть колодец и растет одна-единственная финиковая пальма без фиников. Возле колодца дом, в котором живет один араб, присматривающий за бензоколонкой, но она вот уже несколько месяцев пуста.

Этот араб делил с нами еду и кров, но первый грузовик здесь появился лишь через три недели. На нем я доехал до Таманрассета, а через неделю на военном самолете прилетел в Алжир. Из Алжира уже на пассажирском самолете я вернулся в Европу, купил там новый генератор, погрузил его на самолет и снова очутился в Алжире. Здесь мне пришлось ждать несколько недель, прежде чем военный самолет доставил меня в Таманрассет. К оазису машина пойдет не раньше чем через месяц, и вы не можете представить себе, как я вам благодарен за то, что вы согласились забросить меня туда, — закончил голландец свой рассказ.

На следующий день мы увидели жалкую финиковую пальму, благодаря которой эту местность назвали оазисом Ин-Геззам. Когда мы на предельной скорости, ревя мотором, преодолели последний участок пути, навстречу нам бросились двое людей. Едва мы остановились, как голландцы пустились в пляс, размахивая от восторга руками. Они плакали и смеялись одновременно, высоко подбрасывая в воздух свои тропические шлемы, орали и вопили как безумные.

Вечером мы развели большой костер и устроили настоящий пир, в котором особенно нуждались сильно отощавшие голландцы: вот уже много недель подряд они сидели на голодном пайке.

На другое утро мы стали монтировать генератор и сразу же обнаружили, что это совсем не та модель, которая была нужна, ибо он даже не помещался под капотом двигателя.

Голландцы словно окаменели от горя. Тогда я посоветовал им прорубить дыру в капоте и укрепить генератор сверху, соединив его с двигателем приводным ремнем.

Один из голландцев молча взял топор и с невероятной силой ударил им по капоту, пробив широкую дыру. Лицо у него было при этом искажено такой зверской гримасой, будто он собирался совершить убийство.

Мы закрепили генератор на капоте, разрезали запасную шину, превратив ее в длинный приводной ремень. Однако все наши усилия оказались тщетными: генератор не работал.

И снова голландцы впали в отчаяние. Им трудно было смириться с мыслью, что двум из них опять придется ждать в течение многих месяцев, пока третий будет доставать в Европе новый генератор. Едва ли они согласились бы бросить в пустыне дорогой автомобиль и пересесть в мою машину, хотя это было самое реалистическое решение проблемы, какое только приходило мне в голову.

Правда, было еще одно решение. Запустив свой двигатель, я мог бы ехать дальше с разряженным аккумулятором голландцев, и через несколько дней он зарядился бы от моего генератора. Между тем голландцы поставят мой заряженный аккумулятор и несколько дней проедут на нем, пока тот сядет. А потом мы снова поменяемся аккумуляторами.

Однако я так и не решился раскрыть голландцам этот замысел, так как их машина, очевидно, была плохо подготовлена для езды через пустыню и, что хуже всего, сами они имели весьма слабое представление о том, как надо управлять здесь машиной. Если у них произойдет еще какая-нибудь поломка, мне будет нелегко убедить их в том, что машину надо оставить.

На другое утро к оазису подошло несколько туарегов, и они рассказали о том, что примерно в двадцати километрах к югу от Ин-Геззама сломался грузовик.

Вероятно, этот грузовик и был лучшим решением нашей проблемы. Если я сумею его починить, то, меняясь с ним аккумуляторами, голландцы легко доберутся до Таманрассета. В крайнем случае они приедут в Таманрассет в кузове грузовика. Я же должен был ехать дальше на юг по трудной и тяжелой дороге, которая могла легко доконать и голландцев, и их автомобиль.

Четверо людей, стоявших возле грузовика, были весьма удивлены, когда увидели, с каким рвением я помогал им ремонтировать двигатель.