— Пустишь помыться?
— Залезай.
Плещемся, толкаемся локтями. Смахнув волосы с лица, улыбаешься сквозь струи воды, пока я намыливаю конец. Прям счастливая семейка гомосеков — в браке десять лет, мать твою. Оставив уделанное барахло бултыхаться в стиралке, топаем наконец спатеньки. Не спрашивая, сразу сдвигаешь кровати и заползаешь под узорчатое одеяло. Ложусь рядом. Отведя в сторону чуть влажную прядь, целую основание шеи и трогательно торчащий позвонок, впитывая губами полусонное тепло. Спи, Эрен Йегер, солдат юниверсума. На дне кофра все еще лежит бандана, сложенная узкой лентой. Фарлан Чёрч, Изабель Магнолия, я рассчитался за вашу гибель. Месть — не кола в придорожной забегаловке, чтобы подавать холодной. Месть — это мои скорбь и память о вас. Зарытые в яме не поднимут никого из могилы. Зато в моем мире стало меньше дерьма. Точка.
Шторы задернуты неплотно. И сквозь широкую щель вижу, как расцветает над горами розовым и оранжевым рассвет Соноры. На границе между уходящей ночью и зарождающимся днем обреченно тают в пронзительной синеве звезды-льдинки. Их повелительница Луна кутается в ветхую облачную накидку, уступая власть ликующему пурпуру. Небо залито пожаром цвета лизергиновых глюков. Таких красок нет больше нигде. Сероватые горы мексиканского захолустья превращаются в фантастические вершины иных миров, где, преломляясь, свет распадается не на семь цветов, а на сотню. И каждый оттенок ведет свою мелодию затененных расселин, устремленных к восходящему солнцу пиков, ручьев, скачущих по каменистым ущельям. Песня пустыни льется с небес, зовет за горизонт. Не гадалка, не возьмусь прозреть грядущее. Знаю одно — когда рядом бьется сердце того, кто дорог, остальной мир сосет. Со всеми спецслужбами, политиками, «Рыцарями» и прочими бандами.
*
«Касыда об Эрене
Я проплыл семь морей, необъятных для взора,
Но печален мой путь — он окончится скоро.
Я парю в небесах, где ничтожны просторы,
И теряюсь в твоих глазах.
Дотянуться до звезд просто — только попробуй!
Ты пьянящий напиток, насытиться чтобы,
Надо быть навсегда, насовсем и до гроба,
Отражаясь в твоих слезах.
Что еще можно ждать у судьбы в перекрестье?
Как же сладостен миг, где с тобою мы вместе,
Мы, уставшие жить в ожиданьи известий,
Похороним в объятьях свой страх.
Мы разрубим на части свои отраженья,
И сольемся, ликуя от самосожженья,
Позабудем обиды, невзгоды, лишенья,
Мы одни в бесконечных мирах.
Что глупец пожелал — все исполнилось скоро,
Сколько было нелепиц и полного вздора,
Но дорога сливается с песней Соноры,
Продолжая свой путь в небесах».
Из новой записной книжки
Комментарий к Часть 8 * имеется ввиду так называемое “голосование за смерть”. В случае серьезных преступлений (предательство, безосновательное убийство члена одного клуба другим) собирается весь чепт (отделение клуба) или ориджинал и президент конкретного чепта или ориджинала проводит голосование за смерть виновного. Как правило решение принимается единогласно.
стена тянется вдоль границы США с Мексикой, отделяя Сан-Диего от Тихуаны. Днем десятки мексиканцев переговариваются друг с другом, стоя по разные стороны пограничного забора. Некоторые плачут. Дело в том, что большая часть мексиканцев с американской стороны – нелегалы! Если они пересекут границу, чтобы повидать родных, им больше не попасть в США никогда.
местные особенности законодательства. Если въезжаете в Мексику на срок не превышающий 72 часа, то никакие печати в паспорт не нужны. Свободно входите и идете куда надо. Но если в планах путешествие по стране, то необходимо заявить об этом и пройти паспортный контроль. Там выдают миграционную карту, ставят печати. Если въезжающие, как Рива с Эреном, “забыли” оформить бумаги, то по возвращении назад их ждет нудная индентификация личностей и крупный штраф.
ступень зороастрийского рая. Если добрые дела человека хотя бы на волосок перевесили злые, душу умершего ведут в Дом песен.
символ зорооастризма, сосуд в виде кратера где горит священный огонь. В узком смысле – алтарь (аташдан) переносной в виде сосуда с огнем или стационарный в виде платформы.