Но у самого сил не осталось, потому Фёдор Иванович дернул к себе женскую руку и стал ее выкручивать. Воздуха не хватало мучительно. Он едва не бросил добычу, заботясь лишь о своём дыхании – очень уж тяжело – но выдержал паузу и руку не отпустил.
Малышка смотрела на него глазами полными ужаса и чего-то еще, тогда Фёдором Ивановичем не понятого. Но этот взгляд беззащитного ребёнка, считавшего, что его мать убивают, был невыносим для Фёдора Ивановича. Он тут же сел бы рядом, и всё бы закончилось, но нет! Он по-прежнему держал руку женщины, умышленно делая ей больно.
Но эти глаза малышки… Он сам уже не понимал, что делал, только не отступал.
– Что вы украли? – спросил Фёдор Иванович, задыхаясь.
Женщина, не вырывалась и даже не стонала от боли, словно ее не чувствовала. Но боль была! Её не могло не быть, знал Фёдор Иванович. Видимо, терпела, чтобы еще сильнее не испугать малышку.
Неожиданно женщина ответила:
– Ножницы… Вы только жене не говорите, что это я…
– Вы знаете мою жену? – потрясенно уточнил Фёдор Иванович.
– Не говорите ей! Мне очень стыдно! – опять попросила женщина.
В это время Фёдор Иванович в шагах тридцати заметил ещё одну испуганную девочку. Скорее всего, лет шести-семи. Она стояла лицом к ним и смотрела на происходящее с ужасом и молча. По ее щекам струились беспомощные слёзы. Она не знала, как вызволить мать из беды, и боялась приблизиться к разъяренному мужчине.
Фёдор Иванович обмяк и обреченно, понимая, кем он стал, спросил:
– Какие ещё ножницы?
Женщина опасливо разжала ладонь. В ней заблестели самые обыкновенные ножницы, которые Фёдор Иванович сразу узнал. Он держал их в машине на всякий случай.
Фёдор Иванович так и не уяснил, с какой целью женщина похитила эти никчемные ножницы, но ему стало невыносимо больно оттого, кем он ощутил себя в тот миг.
«Сначала гаишник, теперь эти ножницы! Боже мой! Что со мной происходит? Будто кто-то подталкивает меня этими странными событиями. А куда? А зачем? Я же старался никогда не подличать! Старался жить по совести… Откуда эти муки? Зачем всё это на меня?»
В тот день ничего существенного он уже не делал. Даже не поливал, хотя жара иссушила землю. Ему постоянно виделась насмерть перепуганная девочка, которая постарше, и малышка с неописуемым ужасом в глазах. И стойкость женщины, своим терпением оберегавшая психику перепуганных детей. А напротив он видел себя, ставшего для них воплощением зла на свете!
«Боже мой, зачем ей эти чертовы ножницы? И почему больше всего она опасалась, чтобы обо всём не узнала моя жена, которой полгода нет на свете? Почему именно это было столь важно для неё? Я ведь и сам каждый день вспоминаю жену, как чистейшее создание. Как недостижимый идеал! Как справедливейший божий суд!»
Только на следующий день соседи заметили странность – со вчерашнего дня Фёдор Иванович не вставал с дачной скамейки, пристроенной под роскошно цветущей яблоней.
Июнь 2020 года
