Яло Астахова В клетке со зверем

Пролог

— Ты мне задолжал, — говорит громила, — за это я заберу её.

Этот жуткий человек появляется, когда нас свадебный кортеж достигает ЗАГСа. И возникает горой, едва мы с женихом выбираемся из машины.

Он огромен, страшен, одет в майку на голое тело и чёрную кожаную куртку. Шары мышц перекатываются при каждом движении.

Саша, мой любимый, теряется, начинает лепетать:

— Саид, прошу! Деньги будут! Дай только свадьбу доиграть!

Саид? Кажется, я знаю, кто это. Зверь, который держит в страхе весь город. Зачем Саша связался с ним?

Чудовище лишь ухмыляется:

— Нет, Санёк, ты все договорённости просрал. Поэтому девка — моя. —  Он кивает своим подельникам: — Уведите.

Они тащат меня, а я кричу:

— Саша, Сашенька! Не отдавай меня им! — Но что может мой жених против Саида Джабраилова.

Я думала у нас с Сашей любовь. Он честен, сделал предложение, повёз в ЗАГС. И вот теперь… меня забирают за долги моего жениха. Что меня ждёт? Зачем я Саиду? Мне не понятны эти странные игры.

Меня, кричащую и брыкающуюся, заталкивают в большую, угловатую машину, вслед набиваются громилы Джабраилова.

Я стараюсь отодвинуться от них как можно дальше и вжимюсь в противоположную дверцу.

Ближайший отморозок с сальной улыбочкой с видимым удовольствием перегибается через меня и фиксирует дверь.

— Попалась, лисица! — ехидничает он, а меня передергивает от отвращения. Лисой меня зовут только очень близкие люди. Неужели мой Саша подробно обо мне рассказывал бандитам?

В какой-то другой ситуации, в другой день моей жизни, мне было бы ужасно жаль платье!  Это роскошное, свадебное платье, фасон и стиль которого я тщательно подбирала  к типажу своей фигуры, идеально подчеркивало мою, по выражению стилиста, аристократическую хрупкость, не превращая меня с моей бледностью в форменное привидение.

 Я подсознательно цеплялась за мысли о платье, чтобы не сойти с ума от ужаса: я знаю, что Саид Джабраилов ведет свои дела жестко и безжалостно, не считаясь ни с кем.

На свадьбу я выбрала себе изящное платье с обнаженными плечами и достаточно скромной, хоть и многоярусной юбкой.  Но пышные юбки все равно мешали нормально ходить.

Мне хочется упасть на землю и биться в истерике, но останавливает мысль, что в таком случае участь моя не ясна. И этот кошмар все никак не прекращался.

Едем мы не слишком долго, и я не успеваю настрадаться от тесноты. Меня снова извлекают на свет божий, как вещь: захотел, достал, надоела — спрятал!

Я  наступаю на подол, норовя вот-вот упасть и растянуться неопрятной зефиркой в грязи.  Но здоровенные гориллы успевают меня поддержать и не дать упасть.  Однако ни капли благодарности к ним у меня так и не появилось.  Я просто не могу быть благодарна тем, кто меня похитил! А они меня похитили. С собственной свадьбы! Самый важный день в жизни любой девушки для меня сегодня превратился в мрачный кошмар.

Один из громил тащит  меня в клетку, в буквальном смысле — тащит, как мешок картошки на плече, перекинув через него вниз головой. Не особо аккуратно забрасывает в клетку, хлопнув напоследок толстой железной дверью.

Здесь довольно просторно, почти комната, но наличие решеток из толстых стальных прутьев и отсутствие обозримых открытых выходов удручает, давит на психику.

В углу я замечаю у стены деревянное сиденье и бросаюсь к нему, задрав праздничные юбки своего платья.

 Сейчас мой наряд, как и весь мой вид, давно потеряли праздничность. Я поморщилась от ноющей боли в лодыжке – подвернула ногу, когда меня грубо тянул за собой этот здоровенный отморозок с бритым и татуированным черепом, еще и одну туфлю потеряла.

 Сиденье у стены оказывается накрытым каким-то крошечным, словно детским матрасиком, лежит также небольшая подушечка-думка, а сверху наброшен такой же крошечный пледик.  Но мне сейчас было все равно, я со стоном блаженства плюхаюсь на это сиденье и скидываю уже, наконец, вторую туфлю.

Мне кажется, что одна нога в белом капроне немного припухла. Да, ее я и подвернула, она и болела, пульсируя,  не давая на нее опереться.

Я вымученно оглядываю свою камеру, и сомневаться не приходится — я пленница.

Камера, хоть и просторная, но неуютная, мрачная, низкий потолок малюсенькое, тесно зарешеченное окошко почти под самым низким потолком.  Достать можно, но выбраться — никак. Зато видно небо и, скорее всего, функция этого отверстия — проветривание.

Одна надежда — на моего папочку. Он видел, кто меня увозил, видел, что этот Саид разговаривал с моим Сашей сначала. Верю, что мой папочка догадается и скоро вызволит меня отсюда!

 Вот тебе, Алиса и первая брачная ночь! Мы с Сашей откладывали  это событие на ночь после свадьбы. Я была готова стать по-настоящему его женщиной и до свадьбы, но мой жених настаивал на сохранении традиций. Сейчас, несмотря ни на что, мне не хватало моего Саши, его нежных объятий, успокаивающих поцелуев и задушевных разговоров.

Всхлипнув от раздирающей внутренности боли, обхватываю обнаженные плечи руками и плачу. Выплакаться, как следует мне не дают. Лязгает железная дверь, и в мою клетку, пригнувшись и тихо ругаясь из-за этого сквозь зубы, заходит сам Саид. Даже пригнувшись, он выглядит внушительно, страшно и угрожающе. Так даже опоенный снотворным и притянутый к полу клетки цепью тигр все равно сохраняет внутреннюю опасную мощь. 

Громила подходит ко мне, грубо хватает своей лапищей меня за корсаж платья и встряхивает изо всех сил. Нежная ткань трещит, драгоценный бисер рассыпается по грязному бетонному полу.  Пара секунд, и я остаюсь лишь в беленьких кружевных трусиках, поясе с подвязками и белых чулочках с красивой кружевной резинкой .

 Сразу же стыдливо прикрываю грудь.

Но этот монстр хватает меня за запястья и широко разводит мои руки в стороны.

— Не смей прятаться от меня! — громыхает он, нагло рассматривая меня. —  Не соврал, крысеныш. Хороша шлюшка! — довольно констатирует он, а я съеживаюсь от страха.

Мне не нравится то, что происходит. Неужели этот монстр станет моим первым мужчиной?

Холодею от того, что вместо брачной ночи оказываюсь один на один в клетке со зверем.

И сейчас он дико голоден. И его обедом стану я.

Дорогие читатели, рада приветствовать вас в своей новинке. Поддержите её