Ксения Никитина После того, как ты скажешь люблю. Истории еврейской мафии. Книга Первая

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ О ТРИГГЕРЕ

“После того, как ты скажешь люблю” затрагивает многие деликатные темы, такие как злоупотребление наркотиками, жестокое обращение с детьми, насилие и пытки, нецензурную лексику и склонность к религии, поэтому имейте это в виду. Затрагивая тему иудаизма, которую исповедует главный герой, автор ни в коем случае не намерен дискредитировать или искажать.

Будь осторожна, падая и цепляясь за что попало

Глава I

Апрель 1948 года

Первая гроза разразилась после душного и знойного дня, позволяя Лондону остыть. Холодный ливень разогнал спешащих на смену прохожих с улиц, сбивая остатки пыли с горячей брусчатки. Вода бежала большими ручьями, которые шумели и игрались, стекая к глубокой канаве. Яркие и внезапные вспышки озаряли город, отдаваясь громкими раскатами грома, от которых дребезжали старые и деревянные окна небольшого скромного заведения по Стамфорд-Хилл.

Темное, мрачное и сырое помещение было пропитано плесенью и запахом свежей крови — склад ночного заведения, который используется весьма редко, плохо освещается и проветривается. Старый и потертый стул на железных ножках сиротливо валялся рядом с рапсластавшимся человеческим телом.

Кровь была всюду. На стенах, задернутых шторках, руках мистера Томаса Шульмана и даже на лице, которое было жутким, глаза чёрными и разъяренными, губы тонкими и белыми. Мужчина, предварительно аккуратно и неторопливо закатал рукава белоснежной рубашки по самые локти, старательно отмывая ладони под проточной водой.

Отдохнув несколько секунд и переведя дыхание, Томас осмотрелся и к своему удивлению отметил, что удачно вскрыл голову бывшему деловому партнеру. Поджав губы и обтерев руки об поданное помощником полотенце, мистер Шульман глянул на циферблат панцирных часов и негромко хмыкнул.

— Так, Исаак, прибери здесь, а мне пора к юным и наивным.

Саммер — Роуд. В то же время.

На потрепанном кресле в гостиной сидела юная, девятнадцатилетняя девушка, пытаясь сосредоточиться к предстоящему экзамену по латыни, бегая карими глазами по печатному шрифту. Визги младших братьев жутко раздражали, но уходить к себе в комнату она не хотела. Бордовый джемпер с торчащей белой блузой и такого же цвета юбка ниже колен говорили о том, что девушка собралась на занятия в колледж, дожидаясь позднего автобуса. Густые волосы до плеч были немного взъерошены и спутаны у корней.

— Лили, смотри, как я могу! — воскликнул Джозеф — один из трех братьев, одетый в светлую пижаму, выполняя сальто на пружинистом диване, роняя детское тело на кучу из подушек. Скомканные простыни сползли на пол, а одеяла превратились в большую гору.

— Помни, если ты свернешь себе шею, то у родителей есть ещё пятеро детей, помимо тебя… — процедила девушка, закинув ноги на боковину, утыкаясь в потрепанный жизнью учебник.

Тонкие губы были поджаты, а нос сморщился от напряженных запоминательных процессов в голове. Тройняшки наводили шорох в гостиной до тех пор, пока не раздался звонкий телефонный звонок, вынуждая всех четверых вздрогнуть.

— Всем заткнуться! — прошипела Лили, подскакивая к телефону в коридоре, поднимая старую бежевого цвета трубку.

На проводе послышался голос подруги — Моники, которая с горечью в голосе сообщила о том, что преподаватель литературы и словесности мистер Томас Шульман не допустит Лили к экзамену, если она сегодня же не соизволит явиться на занятия.

— Чёрт! — её карие глаза забегали по висящему календарю на стене, переводя взор к медленно шедшим часам, помогающим ей обдумывать дальнейшие действия. Семь ровно.

Сара взбешенно швырнула трубку и закинув в сумку книгу и предметную тетрадь, окинула братьев взглядом.

— Мне пора! Присматривайте друг за другом!

Четверг

Лили и Моника спешили на занятия, перебегая дорогу возле колледжа, весело смеясь. У Лили это был скорее нервный смех, связанный с предстоящим наказанием от преподавателя, который до сегодняшнего дня даже не знал её в лицо.

Промелькнул небольшой холл из белых стен, деревянная доска с расписанием занятий и кабинетов, и девушки уже торопливо поднимались по лестнице на четвёртый этаж.

Волнение подступило к горлу, а ладони покрылись липким потом, когда Лили приблизилась к нужной двери, рывком открывая её и пропуская вперёд более уверенную и спокойную подругу. «Ещё бы, Моника не пропустила ни одного занятия, в отличие от меня!» — пронеслось в девичьей голове с лёгкой завистью, пока тело влетало в старенький кабинет с бежевыми стенами и светло-персиковыми шторами. Три больших окна давали достаточно тепла и света, а пятнадцать парт с ученицами весело поглощали их в своих учебных интересах.

Заняв последний стол возле окна, Лили швырнула под стул сумку, вынимая нужную тетрадь с готовыми сочинениями и произведение Шарлотты Бронте. Ощутив ком волнения в горле, Лили подняла глаза, осматривая присутствующих и галдящих девушек её возраста, наконец, заметив сидящего за преподавательским столом взрослого мужчину лет тридцати пяти или даже сорока с густыми тёмно-каштановыми зачесанными набок волосами и тёмными, на первый взгляд, глазами. Глубокий и проницательный взгляд был уставлен в журнал. Длинные и широкие пальцы поглаживали короткую и ухоженную бороду более светлого оттенка, чем волосы. На указательном пальце левой руки красовалось широкое золотое кольцо, поблескивая на весеннем солнце. С левой стороны на чёрном жилете висела позолоченная панцирная цепь для часов, прикрепленная к пуговичной петле. Белоснежная и накрахмаленная рубашка аккуратно сидела на мужском теле, подчёркивая его физические достоинства.

Шумный звонок вынудил девушку вздрогнуть и оторвать взгляд от учителя, что тут же оживился, привставая, чтобы прикрыть дверь.

Лили приспустилась на стуле, скрывшись за спиной высокой одногруппницы, ожидая смертный приговор. По всем правилам преподаватель мог потребовать её отчисления или перехода к другому учителю, но, увы, такую дисциплину в колледже больше никто не преподавал. Так что весь поток выпускников был просто обязан пройти через мистера Шульмана.

Именно так его и звали — мистер Томас Шульман. Лили записала его имя на титульной странице тетради во время первого занятия. На своеобразном знакомстве с классом преподаватель пропустил её фамилию в списке из-за усталости, а может, из-за простой рассеянности. Во второй раз ей так повезти уже не могло. Мужчина расправил массивную спину, осматривая весь класс, не заметив