частью Империи”, - сказал Цайсанкс. “Тосев-3 тоже был бы. Мы бы позаботились об этом".
Прими бремя белого человека, подумал Сэм. Он не сомневался, что Цайсанкс имел это в виду; Ящерица была ничем иным, как искренней. Тем не менее, он сказал: “Соединенные Штаты стали лучше, счастливее, здоровее, чем были до того, как вы сюда приехали, и мы сделали все это сами”.
“Сколько наших технологий вы украли?” Кислота наполнила голос Цайсанкса.
”Немного", — признался Сэм. “Но мы бы сделали это и без этого тоже. Если бы ты никогда не пришел, мы были бы лучше, здоровее и счастливее, чем девяносто лет назад. Мы не были бы такими, какие мы есть сейчас, но и не были бы такими, какими были тогда. Вы думаете, что прогресс — это то, что нужно подавить. Мы думаем, что это то, на чем можно основываться. И мы бы сделали это, с тобой или без тебя”. “Нам действительно нечего сказать друг другу, не так ли?” — печально сказал Цайсанкс. “И вот все это время я думал, что ты все понял”.
“Я знаю — или я думаю, что знаю, во всяком случае”, - ответил Сэм. “Я просто не согласен. В этом есть разница.”
“Прощай”. Цайсанкс повесил трубку.
“Пока”, - сказал Сэм, хотя Ящерица не могла его слышать. Он положил трубку обратно в подставку. Покачав головой, он вернулся на камбуз "Дома в безопасности".
Минуту спустя он снова встал. Он не мог сосредоточиться на словах перед собой. Все эти годы, все эти потрясения, и что это значило? Его собственный народ думал, что он предал их, а теперь Ящеры думают, что он тоже их предал? Он подумал, не следовало ли ему назвать эту книгу Рассказом Умеренного. Что было умеренным, как не тот, в кого могли стрелять обе стороны?
Но он все еще думал, что у него все было правильно с Цайсанксом. Даже если бы Гонка не началась, Соединенные Штаты сейчас были бы лучшим местом, чем в 1942 году. Остальной мир тоже мог бы быть лучше, но так, как у него никогда не было возможности показать, когда Ящерицы сидели на его половине.
Он пожал плечами и вернулся на камбуз. Он уже видел, как многое произошло, больше, чем почти любой другой человек на свете. Он перешел от лошади и коляски к преодолению световых лет в одну сторону в холодном сне, в другую — в мгновение ока.
И какой будет следующая глава? Ему не терпелось узнать.