Рувим Фраерман НЕПОСЕДА

Рассказы

Рувим Исаевич Фраерман

(1891–1972)

Р. И. Фраерман

Писатель Рувим Исаевич Фраерман родился в 1891 году в большой бедной семье в г. Могилёве на Днепре. Там он провёл своё детство и учился в реальном училище.^[1] Ещё в школе полюбил литературу, писал стихи и печатал их в школьном журнале «Ученик». Долго жил на Дальнем Востоке, на побережье Тихого океана, участвовал там в гражданской войне, которая дала ему богатый материал для его произведений.

Первая его книга «Буран» написана была для взрослых, она вышла в 1929 году. До этого он печатал свои повести в журнале «Сибирские огни» (в 1924 и 1925 годах).

В последующие годы вышли книги «Васька гиляк», «Вторая весна». С 1923 года Фраерман входит уже более прочно в детскую литературу и пишет главным образом для детей.

Многие его книги известны детскому читателю: «Никичен», «Шпион», «Дикая собака Динго», «Соболя» и др.

Р. Фраерман — участник Великой Отечественной войны.

После возвращения из армии он работал над повестями «Подвиг в майскую ночь», «Дальнее плавание» и над морской повестью «Жизнь и необыкновенные приключения капитана Головкина» (вместе с П. Зайкиным).

Сборник «Непоседа» содержит рассказы для детей младшего возраста. В них писатель показывает советских ребят и те добрые чувства и благородные поступки, которые воспитывает наше советское общество в своих юных гражданах с самого раннего возраста. Так в рассказе «Верные друзья» показана любовь к труду и к книге. Стремление ребёнка быть полезным обществу — рассказ «Непоседа». Мужество и настойчивость — в рассказе «Девочка с камнем». Честность — рассказ «Мальчик в лесу». Детская одарённость — рассказ «Писатели приехали». Воспитание чувства скромности и дружбы, любви к Родине — рассказ «Каникулы». Все рассказы по крупице умножают знания ребёнка о мире и дают ему драгоценный опыт жизни.

Писатели приехали

Ваня Виноградов никогда не видел писателей. Поэтому, когда учительница сказала, что сегодня в шесть часов в Доме пионеров^[2] будут выступать приехавшие из Москвы писатели, Ваня крикнул на весь класс:

— Это артисты, наверное?

— Нет, — ответила учительница, — настоящие детские писатели, книжки которых вы читали. Это большой праздник для вас, ребята.

Как на всякий праздник, Ваня прежде всего боялся опоздать. Из дому он собирался выйти в четыре часа. Но мать из-за стирки задержалась с обедом, а отец пришёл из депо только в пять. Ваня отказался от щей, съел картошку с мясом и выскочил в сени.

Мать остановила его. Она вспомнила, что ночью он жаловался на боль в ушах. Она повернула его направо, налево, завязала уши тёплым платком и велела надеть валенки.

На улице мимо освещённых окон кооператива летал снег, шаталась метелица. Она так же, как мать, покружила Ваню, повернула его направо, налево и отпустила наконец к писателям.

Ваня побежал.

Хотя так же, как всегда, гудел автобус перед исполкомом,^[3] и гуськом ехали извозчики с вокзала, и каменный собор без креста стоял над замёрзшей рекой, но Ване город казался теперь другим. В нём были писатели, и среди них один, которого Ваня любил больше других, — он был инженер и мог рассказать, как устроить самому себе радио и телефон.

Ваня, запыхавшись, прибежал в Дом пионеров. Там было уже много народу.

Ваня не отрываясь смотрел на писателей. На одном из них была шапка с длинными ушами, которые можно было закинуть за спину. Другой, в суконной толстовке, был похож на машиниста Фёдора Тимофеевича, часто приходившего к отцу в гости. Третий же ни на кого не походил. Он курил трубку, на нём был белый воротничок, галстук; белые манжеты высовывались из рукавов пиджака.

«Неужели, — подумал Ваня, — это он, такой чистый, написал книгу, как можно из резинки, щепок и жести сделать себе паровоз!»

Но, когда писатель поднял руку и сказал: «Ребята, тише!» — Ваня заметил, что на указательном пальце у него не хватает одного сустава.

«Ага, оттяпал себе всё-таки топором…»

И Ваня посмотрел на свои собственные руки, маленькие, грязные, в ссадинах и царапинах от отцовской стамески.

В это время писатель вынул из чемодана новые модели игрушек, и Ваня забыл обо всём. Он вскочил на стул, чтобы лучше видеть. Его посадили. Он вскочил снова. Его обругали. Он кинулся к эстраде и сет на ступеньки. А писатель уже показывал модели.

Под потолком высокой залы пронёсся картонный планер, запущенный резинкой, как из рогатки. По столу прошёл автомобиль, тащивший на себе коробку спичек. Пароход с мачтами, тоже заведённый резинкой, бил по воздуху своими жестяными колёсами. Потом крошечный мотор с карманной батареей вращал пропеллер. Много было чудесных вещей!

В ушах у Вани звенело. Но всё же он жадно слушал, что говорили писателям дети.

Толстый мальчик в галстуке, обращаясь к одному из них, сказал:

— Товарищ Тансык!^[4]

— «Тансык» — это название книги, — поправил его писатель.

— Я знаю, это всё равно… Напишите смешную книгу, чтобы после арифметики мне было весело. Пускай это будет неправда.

Ваня покачал головой. Не то, не то говорил мальчик, что хотелось Ване сказать.

Ваня беспокойно заёрзал на месте и приподнялся со ступеньки.

Но в это время на трибуну уже взобралась хромая девочка с бледным лицом.

— Напишите, чтоб было жалко кого-нибудь, — тихо сказала она и добавила — И ещё про холодные страны.

— Нет! — крикнул с места, подняв кулак, рыжий мальчик. — Мне интересно про гражданскую войну, как Чапаев дрался!

Потом взошла на трибуну ещё одна девочка, маленькая, в веснушках, с косами, завивавшимися на кончике в одно кольцо. Она то краснела, то бледнела и, забыв, что ей хотелось сказать, прочла басню Крылова «Волк и Журавль».

Взрослые улыбались.

Но Ваня выслушал и её. Сердце его громко стучало.

Никто из этих детей, учителей, родителей, никто не знает, что он раньше писателя-инженера догадался сделать из гвоздей и резинки заводной паровоз, что у него есть мельница.

Ваня взошёл на трибуну.

На стриженой голове его торчал огромный узел от платка, концы которого болтались, как уши легавой. Ноги едва волочили тяжёлые валенки. Глаза у Вани были большие и светлые, как лёд. Он повернулся к девочке, всё ещё стоявшей на трибуне, и протяжно, тонким голосом сказал ей: