Саймон Кларк «Горящие врата» Simon Clark «The Burning Doorway» (1996)

— Говорю вам, я видел, как они двигались.

Ночной работник крематория почти прокричал эти слова в трубку. Он был напуган, у него тряслись руки. Ему хотелось рассказать все начальнику, которому, очевидно, было плевать. Этот лентяй, наверное, сидел дома с банкой пива в жирной ручище и пялился в телевизор. Какое ему было дело, что его нанятый за гроши сотрудник остался в крематории один на один с этими беспокойными тварями… издававшими такие звуки, что начинало тошнить?

— Я заглянул туда, мистер Уинтерс. Я видел, как они шевелятся.

Он услышал в трубке тяжелый вздох босса. Он словно говорил: «О, нет, опять за свое».

— Дэнни, — начал босс, — когда тебя брали на работу, тебе сказали, что дело это не слишком приятное. Грубо говоря, наша задача, Дэнни, превращать людей в пепел. А твоя обязанность — приглядывать за оборудованием ночью. Будут неполадки — звони. В противном случае не тревожь понапрасну, ладно?

— Но они там шевелятся, мистер Уинтерс. Издают эти ужасные звуки, и они пробиваются даже сквозь рев горелок. Готов поспорить, вы услышите их в трубке, если я поднесу ее поближе к печам. Они хотят…

— Дэнни, Дэн… Просто послушай меня, Дэнни. Если я приеду сейчас, то должен буду составить отчет о вызове. Когда мой шеф узнает, почему я сорвался в крематорий посреди ночи, ты вылетишь отсюда быстрее пули. Подумай хорошенько, Дэнни, ты точно хочешь остаться здесь?

— Конечно, хочу. Это моя первая работа в этом году.

— Разве ребята не объяснили тебе, чего ждать?

— Они сказали, что у меня будет непыльная работенка. Сидеть здесь ночь напролет и следить, чтобы горелки не выключались.

— Бедняга, — мрачно сказал босс. — Послушай, Дэнни. Как я уже сказал, это грязное дело. Мы сжигаем людей, так? А люди — горят не как старые картонные коробки. Это — сложные механизмы из кожи, мускулов и костей. Внутри у них… органы… мешки с газом и жидкостью. Улавливаешь, Дэнни?

— Ага.

— А еще у них есть рты и задницы. Если нагреваешь их быстро, жидкости кипят — я говорю о крови и моче. Газы взрываются. Они должны как-то выходить. Все, что ты слышишь, — отрыжка и пердеж, только посерьезнее, улавливаешь, Дэнни? Иногда срабатывают голосовые связки, и, когда стоишь у печи, кажется, что мертвецы стонут. Я и сам это слышал. Просто ужас. К такому надо привыкнуть. Поверь мне, Дэнни, однажды я даже слышал, как горевший труп «пел». Чуть не поседел от этого.

— Но как же они могут шевелиться?

— Должно быть, у тебя отличное зрение, Дэнни. Когда я смотрю в глазок, то не вижу ничего, кроме пламени.

— Они там двигаются, мистер Уинтерс.

— Наверное, это мускульная реакция. Когда мышцы горят, они сокращаются. Я слышал истории о том, как горящие трупы садились в гробах. И не такое случается. Можно услышать хлопки. То есть действительно громкие — настоящую канонаду. Жидкости кипят в желудке, и он надувается, как воздушный шар. Давление зашкаливает, и — БАХ! — он взрывается.

— Я этого не знал. Мне ничего не сказали.

— Все в порядке, Дэнни. Они зря не предупредили тебя. Теперь тебе легче?

— Да, мистер Уинтерс. Простите за беспокойство. Я просто испугался.

— Не переживай, Дэнни. Ребята из крематория сказали правду: тебе досталась хорошая работа. Все, что тебе нужно, — следить за порядком. Старый приемник еще там?

— Да, на холодильнике.

— Включи его, он заглушит звуки.

— Спасибо, мистер Уинтерс.

— Спокойной ночи, Дэнни.

В трубке щелкнуло и загудело. Дэнни представил, как мистер Уинтерс покачал головой и сделал телевизор погромче — с помощью пульта. Дэнни положил трубку и включил радио. В динамике затрещали ночные баллады. Он был от них не в восторге, но они поглощали звуки, доносившиеся из печи.

Поговорив с начальником, Дэнни почувствовал себя лучше. В том, что он слышал, не было ничего необычного. В том, что разглядел в печном глазке, тоже. «Я перепугался до чертиков, — содрогнувшись, подумал он. — Ребята должны были меня предупредить». Дэнни налил себе чая и сел в кресло, прислонившись к стене. Теперь он видел двери печи. В комнате были голые, выкрашенные побелкой стены и бетонный пол — все еще вонявший разлитым средством для дезинфекции. Это была погрузочная площадка на пути в печь, так ему говорили. В смежном зале проводили службы. После гроб скользил по ленте конвейера через занавешенный люк — сюда, где ждал с другими гробами до вечера. Дневной урожай, так сказать. Затем работники ночной смены укладывали гробы, вместе с их хладным содержимым, в печь штабелями, снимая крышки и медные рукоятки. Начальник проверял бумаги, чтобы убедиться, что внутри не осталось электрокардиостимуляторов. Незамеченный прибор мог сдетонировать и запросто сорвать двери печи с петель. Когда все гробы оказывались внутри, двери закрывались, кнопки щелкали, газ вспыхивал. Мертвецы горели всю ночь, пока от них не оставался белый пепел.

Работа Дэнни была простой. Сидеть. Наблюдать. Ждать. Уходить в шесть, когда появляется утренняя смена, чтобы вычистить печи. Несмотря на это, Дэнни, как и большинство людей, боялся покойников. Даже в лавках мясников редко увидишь целую тушу. Все, что можно там найти, — аккуратно разделанное мясо. Ни свиных голов с глазами и ушами, ни покрытых шкурой коровьих ног.

Так что да, сказать по правде, эта работа пугала Дэнни. Но, похоже, других вариантов у него не было. Тридцать лет он проработал мастером на заводе. Вытачивал дифференциалы для тракторов. Гордился своим тяжелым трудом. День за днем надевал армированный защитный комбинезон. И что? Он был профессионалом с многолетним опытом. Вот только в сорок лет его скрутило остеоартрозом. Боль в спине была такой, что он не мог разогнуться. Через неделю после того, как ему стукнуло пятьдесят, его уволили: он брал слишком много больничных. Если ты болеешь недолго, тебе сочувствуют и дарят открытки. Стоит слечь, и тебя начнут презирать. Как дикие псы, набрасываются на ослабевшего члена стаи — общество отвергает больных.

Но, слава богу, он нашел новую работу. Надо было за нее держаться.

«Занимайся делом, — твердил он себе. — Не позволяй воображению взять верх». Это совсем не просто, когда знаешь, что там, за стальными дверьми двадцать человек: мужчины, женщины и даже дети — превращаются в прах, который завтра пойдет на удобрения, если не окажется в погребальных урнах.

Дэнни направился в комнату отдыха для сотрудников. Местечко было захламленным. На стенах — плакаты с голыми девушками, графики дежурств, циркуляры профсоюзов. Низкий стол был усыпан крошками, кусочками бекона и фольги, в которую заворачивали