стараясь прокусить друг друга. Наконец, белой это удалось: она прокусила противницу чуть повыше хвоста. И мгновенно тело побежденной кобры обмякло, словно соскользнувшая с электрического провода обмотка.

Иной раз не цветы и деревья тропических чащ, не обитатели джунглей, а все вместе — пахучие, пронизанные звуками краски — поражало горожанок.

Оглядываясь вокруг, Озаренная Солнцем вспоминала Гогена, которого изучала в университете, и записанные ею еще тогда, в студенческие годы, слова великого художника об одной из его картин, названной «Что представляем мы собой?»: «Я смотрю на нее, не отрываясь, и признаюсь, я восхищаюсь ею. Чем более я изучаю ее, тем более я осознаю невероятные ошибки в пропорциях, которые я не исправил бы ни за какую цену».

Молодая женщина знала эту написанную Гогеном в 1897 году картину, ставшую потом частью огромного полотна. На картине были джунгли ночью: синие и лиловые деревья, извивающиеся, как змеи, бурые и коричневые тени, малиново-изумрудный облик какой-то птицы, обглоданный стервятником череп и как бы освещенная тысячами звезд фигура человека, держащего в вытянутых над головой руках плод, похожий на затухающее солнце.

Именно таковы джунгли: смешение красок без заботы о гармонии, столкновение углов и линий без заботы о пропорциях, первобытный хаос, неожиданно пронизанный золотистой фигурой человека!

Оказалось, что на первых порах не Озаренная Солнцем помогала крестьянкам, жительницам глухих пальмовых деревень, а они ей. Они не только давали в случае необходимости сухую одежду и угощали посыпанными солью и красным перцем ломтиками папаи, плодов голоствольных дынных деревьев. Они застенчиво учили горожанку своим песням и танцам, учили своему древнему лесному искусству плетения из вываренных пальмовых листьев корзин для сбора орехов, они, знающие лесную чащу, как собственную хижину, знакомили горожанку с джунглями так, как знакомят не с домом, а с таинственным храмом.

В Коломбо активистки женского движения поставили перед собой задачу добиться нового расцвета древнего кустарного ремесла цейлонской деревни. Но прежде всего нужно было увидеть и понять само ремесло. В одной деревне женщины плетут лишь корзины, а в другой из тех же пальмовых листьев плетут на продажу к ярмарочному дню широкополые шляпы, коврики и сумки. Но ведь и крестьянки первой деревни, и все крестьянки острова могут тоже продавать свои изделия, развивать древнее народное ремесло.

В мысленной записи пестрых памятных событий, которую — порой сознательно, а порой бессознательно — ведет каждый человек, Озаренная Солнцем рядом с выступлением Питера Кейнемана в Дискуссионном клубе университета хранила не приключение со слонами, не страшноватую драку кобр, а другое, внешне совсем не яркое происшествие. Молодая женщина запомнила, как в деревне Валакумбура к ней подошла семидесятилетняя крестьянка Рам Меника и сказала:

— Пусть бог Солнца всегда улыбается вам за то, что вы позвали старую женщину в храм к богине Грамоте!

— Женщина еще не старая! — сказала Озаренная Солнцем, имея в виду дочь Рам Меники, которая выразила желание заниматься в кружке для неграмотных. Но оказалось, что Рам Меника говорит о себе самой:

— Мои руки умеют плести корзинки и сумки с такими узорами, какие любили еще тысячу лет назад короли этого острова. И я хочу, чтобы моя рука умела вывести мое имя на бумаге, а не оставляла бы вместо этого отпечаток большого пальца!

Горожанка видела, какая пропасть лежит между цейлонской деревней и Коломбо, «азиатским Парижем», как называли цейлонскую столицу многие европейцы и американцы. Молодой женщине полюбилась деревня, сохранившая культуру, существовавшую еще в давние, давние, добуддистские века. В те времена не было еще ни буддистских монахов в ярко-желтых мантиях, ни многочисленных статуй, ни отрешенного от жизни Будды, ни его четырех традиционных вечных «благородных истин», из которых якобы слагается жизнь: истины боли, истины причины боли, истины прекращения боли и истины пути, ведущего к прекращению боли.

Женщина по имени Озаренная Солнцем полюбила добуддистских веселых богов цейлонской деревни — богов Солнца, Неба, Луны, Земли, богов цветов, плодов и деревьев.

Молодая женщина восхищалась танцевальной церемонией в честь бога дерева Маргоса, церемонией, продолжающейся семь дней и ночей июля, сверкающей сотнями фитилей, сплетенных из нитей койры, — волокна, содранного с верхней оболочки кокосовых орехов.

Горожанке, наслушавшейся всяческих звуковых побрякушек, вывозимых по окончании моды на них с Запада на Восток, нравились простые песни пальмовых деревень:

Увлеченная солнцем, небом, тропическими лесами и древними, как солнце, небо, леса, песнями и танцами своей родины, молодая женщина почти не замечала, что на земле Цейлона хозяйничают совсем не поэтические боги.

— Я видела вокруг плантации англичан. Я знала, что у шестидесяти процентов крестьянских семей Цейлона всего один акр земли. Я не раз становилась в ряды демонстрантов, требовавших независимости страны, и не знала, что существуют не только революционные битвы, но и скрытые в империалистических джунглях сражения монополий, может быть, немного похожие на схватку кобр. Я любила поэзию и не знала экономики. Не знала, что для осуществления полной независимости Цейлона еще недостаточно, чтобы крестьянка вместо отпечатка большого пальца ставила на бумаге свою подпись… И я была находкой для госдепартамента США, решившего вести борьбу «за душу азиатских стран», — говорит моя собеседница.

Госдепартамент США пригласил молодую женщину в Америку прочесть лекции о сингалезском народном искусстве. Это было в 1950 году, спустя два года после установления политической независимости Цейлона. Она с радостью согласилась. И в первый же день пребывания в Нью-Йорке оказалась под ливнем перекрестных вопросов, продиктованных любознательностью, любопытством, наивностью, вежливостью, невежливостью и, помимо всего прочего, стремлением выяснить: что же она доподлинно думает и чувствует? Произвело ли на нее должное впечатление богатство США? Нейлон?! Дакрон?! Перлон?! (Как хороши могут быть сари из нейлона). Автомашины?! (Ей, конечно, хотелось бы иметь форд новейшей марки? Фирма учитывает особенности джунглей!) Как понравились ей автоматические щипцы для щелканья орехов?! А нейлоновые шубки? (Извините, разве на Цейлоне — жарко? Нам казалось, что там вечные