грехов списывается за одну змею. Сколько у меня списано! Да уж, наверно, порядка двухсот!

Гостья любовалась загорелыми, как бы совершенно распахнутыми — все чувства настежь — лицами советских специалистов и тем, как их тесно окружают местные рабочие, весело и бесцеремонно сдирающие с конвертов марки.

— «Восток»! — закричал кто-то из рабочих, увидев марку с изображением первого советского спутника.

— «Восток»! Гагарин! Титов!

Кто-то, живо оторвав от конверта марку с портретиком Андрея Рублева, уже спрашивал на ломаном русском у работника посольства: отец Гагарина на марке или отец Титова!

Гостью из Коломбо приглашали посмотреть рабочий участок так настойчиво, словно она была не общественная деятельница, а присланный премьер-министром государственный инспектор. И гостья перелезла через сваленные, как груды гигантского хвороста, коряги, обожгла себе руки и ноги о раскаленные колючки и вышла вместе со всеми, к зеленой щетинистой стене джунглей, где работала советская машина-древовал. Его рама напоминала длинный темный бивень слона. Бивень нацелился на эбеновое дерево — буйную гущу со стволом стального цвета. Нацелился, немного подался назад для разбега, чудом найдя в зеленой колючей каше место, куда податься. И вот двинулся с великолепной целеустремленностью, уперся в ствол и стал напирать, неотступно напирать на стальной ствол эбенового гиганта — раз! Еще раз! Еще раз! Шум листвы был более похож на скрежет. Дерево рухнуло! И ясно, нежно и вдохновенно блеснуло небо, как будто советский древовал убрал с него тучи! Из кабины выпрыгнул тракторист — невысокий, худенький, с энергичной сверкающей улыбкой.

— Сингалезец! — закричала гостья из Коломбо. Она готова, была запрыгать, как девчонка, завертеться, закричать от радости и гордости.

— Сингалезец! На советской машине!

Все может сделать ее народ! Не только собирать кокосовые орехи, ловить рыбу, производить чай, выращивать каучук. Люди Цейлона умеют работать на машинах, сумеют построить машины, сумеют вести хозяйство страны так, чтобы не попадать в рабскую зависимость от империализма.

Спустя некоторое время, на одной из конференций, Озаренная Солнцем оказалась рядом с Питером Кейнеманом, генеральным секретарем компартии Цейлона. Она заметила, указывая на пожилую крестьянку:

— Какое счастье видеть, что робкое существо становится деятелем, уверенным в себе и в своем народе!

— Да. Самое большое счастье — строить человека! — сказал руководитель компартии страны.