голода.

Хотя он очень хотел выйти из противостояния, Флинкс знал, что не может так легко уступить. Проявить такую слабость означало бы вызвать еще большие оскорбления или, что еще хуже, настоящее избиение. В таких обстоятельствах он знал, что у него не будет другого выбора, кроме как ответить физически, хотя ему, возможно, будет трудно удержать Пип от того, чтобы она пробралась подальше от симокостюма в ее стремлении защитить его.

«Другие пытались. Другие умерли.

Смелые слова. AAnn не нужно было верить им или пытаться проверить их истинность. Достаточно того, что немного неуклюжий высокий мужчина, скользящий боком по песку, произнес их. Подобные ритуальные столкновения происходили тысячами на сотнях одинаковых Срединных Путей, протянувшихся через Крассин, его пригороды, вдоль и поперек Бласусарра. Их цель состояла в том, чтобы предоставить (обычно) несмертельные средства регулирования и тонкой настройки статуса среди энергичных, стремящихся к восхождению личностей, а не генерировать десятки непродуктивных смертей.

Флинкс не мог полностью отобразить ортодонтию симокостюма, но он мог одним прикосновением двух сенсоров полностью вытянуть его синтезированные когти. Он сделал это сейчас. Но даже когда он показал наступательную экипировку симокостюма, он продолжал двигаться влево и пытался кружить вокруг своего противника. Как отреагирует AAnn? Какую степень статуса он стремился получить от конфронтации?

К облегчению Флинкса, его противник ответил лишь новыми словами. Конечно, хорошо подобранные слова, но гораздо менее опасные, чем безрассудная атака или косящий удар рукой, которым человек в симуляции готовился противостоять.

«Я не отвечаю на ссплев ссслэш».

— Так ты говоришь. Флинкс отреагировал с приемлемым нейтралитетом.

Большой самец снова зашипел и отвернулся. Не говоря больше ни слова, он продолжил свой путь по Срединному Пути в поисках другого горожанина, с которым можно было бы столкнуться. Флинкс почувствовал удовлетворение своего противника. Будучи тем, кто заявил о первоначальном вызове, а затем заставив другую «Энн» выбирать между дракой или уклонением от нее, технически най выиграл столкновение. Флинкс был более чем счастлив позволить воинственному самцу одержать победу. Важно было то, что настоящего боя удалось избежать.

Деловито пробираясь на север и юг по должным образом вымощенным боковым дорожкам, остальная часть пешеходов полностью игнорировала все шипящее, плевающееся, демонстрировавшее клыки и когти противостояние. По мере того, как Флинкс продолжал свой путь, осторожно после своего непредвиденного удара, чтобы прижаться к стенам низменных зданий и избегать Срединного пути, он сам миновал десятки других подобных ссор на Среднем проходе. Однажды он увидел двух самок, сцепившихся рука об руку, ногу с ногой и хвост с хвостом на песке. Кровь окрасила замысловатые узоры на земле под ними. Вместе со своими озабоченными бродягами Флинкс проигнорировал драку, которая была гораздо более серьезной, чем та, в которой он участвовал ранее. Такие бои были обычным делом.

Во многих отношениях этот частый ежедневный физический конфликт в поисках положения и статуса был более честным, чем аналогичные столкновения среди себе подобных, размышлял он, шагая под палящим солнцем. Что было честнее: сплетничать и язвить о враге за его спиной или пытаться содрать кожу с указанной части тела? Предполагаемый конец был таким же; только культурный подход был другим. Используя как свои глаза, так и свой Талант, он продолжал исследовать Аэнн, которые его окружали.

Блазусарр. Самое опасное место в галактике, в котором может оказаться представитель его вида. Чего он уже добился, сознательно поместив себя среди заклятых врагов человечества и успешно выжив в

их присутствие было, насколько он знал, беспрецедентным достижением.

Когда он впервые озвучил свои намерения Учителю, его корабль был потрясен. Оно решительно возражало. Но он не мог, даже ради того, что считал своим собственным благом, пойти против приказа своего хозяина. Таким образом, он соответствующим образом замаскировался, вошел в имперское пространство, проскользнул на орбиту вокруг родного мира Энн и доставил его на замаскированном шаттле в огромном пустынном парке за пределами мегаполиса. Начиная с этого момента одетый в симкостюм Флинкс использовал свое знание языка и культуры AAnn, чтобы пробиться в город.

Он поставил перед собой задачу отчасти потому, что этого еще никто никогда не делал, отчасти потому, что это была такая возмутительная идея, что никто и представить себе не мог попробовать ее, и, наконец, из-за того, что он узнал во время своего предыдущего пребывания в о гештальте: его больше не заботило, что с ним случилось. Если он пережил свое нынешнее предприятие, это было достижение, которое он мог бы выдать, пожав плечами. Если он потерпит неудачу, то умрет, и это тоже не было большой потерей. Хотя оно и пыталось отговорить его как от подвига, так и от лежавшей в его основе депрессии, Учителю это не удалось. Теперь оно дрейфовало по завуалированной орбите, размышляя и беспокоясь о его повседневных обстоятельствах. За себя он, конечно, не беспокоился. Его интеллект был искусственным, его беспокойство запрограммировано, его беспокойство было функцией определенного набора предопределенных кодов.

Наряду с корабельным разумом Учителя были и активные элементы декора корабля, беспокоившие его здоровье. Они тоже были бессильны помешать ему начать то, что их органический и неорганический разум считали не чем иным, как безрассудной прогулкой.

Скатывание Флинкса ко все более безответственному поведению было чрезвычайно ускорено тем, что с ним случилось, и тем, что он узнал о своем происхождении во время своего недавнего визита в холодный мир гештальта. Его долгие, целеустремленные поиски отца закончились открытием, что такого человека не было и, по сути, никогда не существовало. Обнаружив, что половина его биологического наследия состоит не более чем из безличной смеси дизайнерских белков, искусственно использованной равнодушными учеными для создания зиготы, которая, как они надеялись, созреет, проявит определенные интересные умственные способности, он почувствовал, как что-то фундаментальное истощается. его. Он был не более чем испытанием, экспериментом, одним из многих.

Тот факт, что конечный результат оказался одновременно