исполинское синее солнце садилось, вгрызаясь в край планеты.

- Вы должны ее извинить. Первые двадцать лет жизни Тамира для своего отца не существовала и теперь с лихвой восполняет былой недостаток внимания.

Андерс с первых минут подкатывалась ко мне, и я задался вопросом, какую игру затеяла эта богатая стерва, хотя, чтобы получить ответ, пришлось бы потерять бдительность, а этого мне делать не хотелось. В ней всего было в избытке: привлекательности, ума, образования - от одного ее присутствия у меня начинало екать в животе. Не женщина - погибель.

- Извинить? Ну нет, - отозвался я. - Всего лишь терпеть.

И направился к легированному трапу, спущенному из гондолы дирижабля.

- Почему их прозвали «дерьмоедами»? - спросила Андерс, увязываясь со мной. Ей определенно было известно, откуда взялось имечко «чендерье».

- Они жрут не только рапан каменок и осьмишлепов, но и помет сородичей. Пропускают его через второй желудочно-кишечный тракт.

Андерс поморщилась.

Я добавил:

- Но без всякого удовольствия.

- Вы ведь не доложите о том, что случилось, правда? - сказала она.

- Интересно, как?… Он запретил брать с собой средства связи, которые можно засечь.

Я постарался скрыть озабоченность. Толан не хотел, чтобы миральские ИИ дознались, что, собственно, он замыслил, а потому лично обеспечил всю электронику защитой от слежения. Я мало-помалу начинал задумываться, не выйдет ли нынешняя вылазка мне боком.

- То есть там у вас никакой связи нет? - Андерс показала на дирижабль.

- Да не стану я стучать. - И я поднялся по трапу, жалея, что нельзя безнаказанно втянуть его за собой. И что так жестко придерживаюсь буквы договора.

В межемрак, когда солнце уходит на строго противоположную от вас сторону планеты, на Мирали воцаряется кромешная чернота. Межемрак сменяет пятичасовую синь и длится около трех часов, предваряя следующие пять часов сини - сумерек, которые представляют собой не день и не ночь, а лишь результат отражения солнечного света от суборбитального пылевого облака. Короче, именно в межемрак меня разбудили вопли и выстрелы. К тому времени как я приладил на место баллон с кислородом и ссыпался по трапу, все уже закончилось; окрестности заливал яркий свет переносных прожекторов.

- Да, вы предупреждали, - злобно фыркнул Толан.

Я подошел к разодранной, пустой палатке Тамиры. Крови не было - да и откуда, ведь чендерье жутко боятся причинить замене вред. Я бросил беглый взгляд на Андерс. Та изучала наладонник.

- Она жива, - Андерс подняла голову. - Должно быть, пользовалась не палаточным, а индивидуальным запасом кислорода. Надо сейчас же идти за ней.

- Штурм-каркасы в межемрак? - осведомился я.

- У нас есть приборы ночного видения. - Она посмотрела на меня так, словно лишь сейчас поняла, до чего я туп.

- Да хоть кошки и совы… Жить надоело?

- Извольте объяснить, - с угрозой в голосе предложил Толан.

- Вы уломали меня поехать сюда проводником. План был такой: устроить базовый лагерь и обследовать окрестности на предмет следов бормокряка. С помощью штурм-каркасов.

- Верно…

- Ну так вот: штурм-каркасы здесь обеспечивают безопасность только днем.

- Я рассчитывал на объяснение.

- Объясняю. - Я протянул руку, снял с колышка прожектор, отошел к краю площадки и, направив луч вниз, выхватил из темноты всплески копошения на заросшей скале.

- Осьмишлепы, - узнала Андерс. - И что?

Я повернулся к Толану.

- Ночью они перебираются в новые водоемы, а поскольку медлительны, развили защиту. Стоит чему-нибудь габаритному приблизиться, и осьмишлепы принимаются метать острые иглы. Убить не убьют, зато вы чертовски отчетливо поймете, задело вас или нет, и если вы не запаслись бронеодеждой…

- Но как же Тамира? - перебила Андерс.

- Некоторое время чендерье будут ее опекать.

- Некоторое? - переспросил Толан.

- Поначалу с ней станут обращаться, как с детенышем, заменившим убитого, - пояснил я. - Направлять ее, подхватывать, если сорвется. Потом им это надоест - малютки чендерье обучаются очень быстро. Если завтра до первой ночной сини мы их не догоним, считайте, Тамира сломала шею.

- Когда это кончится? - Толан кивком указал на бурную деятельность осьмишлепов.

- В полусинь.

- Тогда и пойдем.

Штурм-каркас - спортивное производное от военных экзоскелетов. Сам каркас - рама - поддерживает тело. Спинная опора льнет к позвоночнику, точно стальной плоский червь паразит. От нее вдоль рук и ног расходятся металлические «кости». На тыльной стороне ладоней и лодыжек огромными пауками растопырились зубья вчетверо длиннее человеческой кисти. Каждый «палец» - альпинистский крюк, запрограммированный на поиск расселин и трещин в скальной стенке, по которой идет подъем. В целом «штурмовик» сильнее, проворнее и чувствительнее человека. Если пожелаете, он выполнит за вас всю работу. И наоборот, можно вывести его в нейтральный режим, сложить крючья сзади и от начала до конца проделать восхождение самостоятельно; каркас в этом случае активируется только для спасения.

Я заметил, что и Андерс, и Толан включили свои штурм-каркасы примерно на треть поддержки - почти как я сам. Уложив в рюкзаки палатки «пузыри» и снаряжение, с кислородными баллонами и катализными блоками на поясах они первыми покинули уступ. Штурм-каркас Тамиры - рабски покорный сверкающий остов - карабкался

следом. Я оглянулся на дирижабль, соображая, не лучше ли взять да и вернуться на борт. И ушел за край.

Свет разгорался, осьмишлепы пускали пузыри на дне луж, и мы шли с приличной скоростью. Правда, потом, когда пришлось сойти ниже, чтобы не потерять след чендерье, возникли небольшие трудности. Хотя наша тройка перемещалась на трети поддержки, через несколько часов мы запыхались - внизу приходилось не столько заниматься скалолазанием, сколько продираться сквозь густые заросли. Я заметил, что катализный блок с трудом успевает расщеплять атмосферный CO2 и заполнять два плоских баллона у меня на поясе.

- До Тамиры восемьдесят километров, - вдруг сказала Андерс. - Такими темпами нам ее не догнать.

- Врубить две трети поддержки, - распорядился Толан.

Мы повиновались, и вскоре наши штурм-каркасы рассекали чащу и одолевали каменные кручи с нечеловеческой стремительностью. На меня напала лень - я казался себе мешком плоти, подвешенным к трудяге «штурмовику». Зато мы быстро покрыли пресловутые восемьдесят километров и, когда солнце выскочило из-за горизонта, далеко впереди заметили чендерье - вынырнув из нежданной тени в долинах, они карабкались в гору. Их вновь было семь: создания, которые похитили убийцу своего сородича, по ошибке приняв ее за