Что было дальше, он не помнил. Очнулся Мартин от жуткого зловония. Кто-то держал его голову и пытался влить ему в рот смердящую жижу. Он дернул головой, захлебнулся и сильно закашлялся.
-- Ожил, родимый, - прошепелявил странный голос.
Мартин с трудом открыл глаза. Перед ним сидела безобразная старуха. Седые волосы выбивались из-под толстого платка с рыжими подпалинами. Она довольно улыбалась беззубым ртом.
-- Где я? - Мартин не узнал своего голоса.
-- В лесу. У меня в гостях, - ответила старуха.
-- Ты и есть ведьма? - спросил Мартин.
-- Кхе-хе-хе, - засмеялась старуха. - Она самая. Так меня местные дуралеи зовут. А я и рада! Меньше будут по моему лесу шастать, - прошамкала старуха и внимательно посмотрела на Мартина. - Знахарка я. Травами, да заговорами ведаю. Иногда людям помогаю хворь изгнать - тем и живу. А теперь вот и ты...намучилась я с тобой. Почитай два дня из ямины вытягивала, да потом еще волоком к себе в землянку тащила. Кабы, не мои собачки, сгинул бы ты. А так, учуяли да вытащить помогли. У-у-у...мои хорошие, - посмотрела ведьма куда-то в сторону.
Внезапно появились две огромные собачьи морды. Они стали лизать лицо Мартина большими шершавыми языками. Мартин попытался отвернуться.
-- Ты их не сторонись. Признали они тебя, - ворчала старуха.
-- Долго я тут лежу? - спросил Мартин.
-- Десятый день минул.
Мартин с тревогой посмотрел на свои ноги, укрытые накидкой. "Не тревожься, - самодовольно сказала старуха. - Еще танцевать сможешь. Полечиться придется, но к весне окрепнешь".
В лесу запахло весной. Мартин почти поправился. Он уже ненадолго стал выходить из землянки. Благодаря заботе старухи и ее отварам он чувствовал, что силы возвращаются. Мартин все чаще вспоминал золотой блеск в лунном свете. "Если конечно не привиделось...". Он уже несколько раз уже ходил к яме, долго всматриваясь в просевшие стены и в снег, лежавший на дне. Потомившись еще неделю - решился.
Рано утром, еще затемно, Мартин, взяв веревку, лопату и, свиснув собакам, направился к яме.
К вечеру он с большим трудом притащил к землянке грязный деревянный ящик. На шум показалась старуха, и пристально посмотрела на находку. Мартин поддел лопатой крышку, которая нехотя съехала в сторону. Ящик был полон золотых монет. Золото было старым. Такой чеканки Мартин никогда не встречал.
-- Нашлось, стало быть, - пробормотала старуха. - Почитай двести лет его люди ищут. А далось - тебе. Видно надо так...
-- Возьми сколько хочешь! Я тебе жизнью обязан, - кивнул на ящик Мартин.
-- Мне от тебя ничего не надо - замотала головой старуха. - Это золото не принесет счастья. Будь при нем с опаской. Не дай ему забрать твою душу.
И еще скажу: пора тебе. В деревню не возвращайся. Завтра, возьми три монеты и ступай в сторону восхода солнца. Выйдешь из леса, поверни направо, там будет дорога в город. В городе обменяй монеты у менялы и купи все для дороги. Будь осторожен - места у нас неспокойные.
Через два дня Мартин вернулся. Верхом, и со всем необходимым. Старуха ворчливо хлопотала; было заметно, насколько она привязалась к Мартину.
На следующий день, когда конь Мартина скрылся среди деревьев, старуха еще долго стояла и смотрела ему в след.
Мартин спешил домой. На закате следующего дня, его тяжело нагруженный, усталый конь въехал в город. Несколько жителей встретившихся ему на пути с трудом узнавали его. А когда вспоминали, прятали глаза и спешили отвернуться.
Мартин с тяжелым сердцем подъехал к дому.
"Грета!! Где ты?!" - крикнул он с порога. "Я вернулся!" - комок подкатил к горлу. "К тебе..." - прошептал Мартин.
Дом откликнулся холодной тишиной. Комната, которая так часто ему снилась, оказалась пустой - ни стола, ни лавок, ни кровати. Только макет лабиринта одиноко стоял на земляном полу. Ноющая боль, мучившая его все это время, прорвалась глухими рыданиями. Надежда оставила Мартина.
Скрипнула дверь. Появилась старая Эмма, похожая на тень. Мартин поднял на нее тяжелый взгляд:
-- Когда она умерла? - с трудом выговорил он.
-- Три недели как, - со вздохом уронила Эмма. - Бедняжка так тебя ждала! А тут еще зима, лютовала - из дома не выйдешь. Мороз такой, что стены промерзли, топить - нечем. Сожгли, все что было. В кладовке ветер гуляет. Мыши и те ушли. Она пробовала подработать как-то, так никто и слушать не захотел. А в долг, и горсти муки не дали. Никто не верил, что ты вернешься. Да и просить она не умела.
-- Не умела...это правда, - горько кивнул Мартин.
-- Потом слегла и не вставала больше. Все на лабиринт твой смотрела. Я хотела сжечь, чтоб она хоть вечер у печки посидела - не позволила. "Это, - говорит, - не дам. Это моего Мартина".
-- А похоронили где? - еле слышно прошептал он.
-- На "вашем" месте, у скамейки. Уж она так просила, что и камень бы зарыдал. Как отмучилась бедняжка, я к Бургомистру пошла просить. Насилу уговорила.
Бургомистру, конечно, сразу донесли о возвращении Мартина. Он не сомневался, что теперь Мартин скоро появится, и все же, когда ему доложили о его приходе, "молоточки" в голове Бургомистра отчаянно стучали. Он заметно нервничал, стараясь взять себя в