вслух своих мыслей, но каждый готов был вернуться к хозяину с повинной, лишь бы не встретиться с кровожадными зверями. Некстати им вспомнились страшные рассказы о хозяине уссурийской тайги — полосатом тигре, о волках.

Лу готов был упрекнуть друга за неудачную затею, но молчал. Тяжело вздыхал и Кешка.

А неуправляемый конь шаг за шагом забирался все глубже и глубже в лес. Он запрядал ушами и отпрянул в сторону от кабаньих порытков, споткнулся и опять остановился.

В густой чаще послышался треск валежника, а за ним, уже с другой стороны, — рев какого-то зверя. Лошадь захрапела и понеслась, подкидывая ребят. Несколько раз Вулкан чуть не сбросил их. Ветки больно хлестали по пригнувшимся головам.

Наконец тайга расступилась, и перед беглецами раскинулась зеленая поляна, залитая лучами солнца. Мальчики обогнули извилистый овраг и очутились в небольшой долине, не зная, куда держать путь дальше.

Подул ветерок. Он прошелся по верхушкам деревьев, вызывая ласковый говор молодой зеленой листвы. Заворошилась и зашелестела трава, закачались цветы.

— Я говорил, не надо забираться, так ты ж всегда на своем. Хорошо, что зверь не сцапал, а то… — упрекал Лу товарища, поглядывая на свою исцарапанную ногу.

— Зверь сцапал бы или нет, а Ведьма гналась. Она хуже тигра! А Вулканчик умный, не заплутает, — оправдывался Кешка.

Лошадь захрапела и понеслась, подкидывая ребят.

— Куда ж мы поедем?

— На пашни, а там видно будет, — Кешка, сам не зная дороги, тревожно поглядел по сторонам, сдвинул брови и дернул за повод.

Лошадь нехотя затрусила. Она пересекла перелесок, межу и заброшенное поле, поросшее хвощом, миновала зыбун, спугнув на болоте журавлей, которые поднялись на крыло и закричали свое «курлы-курлы».

— Смотри, Леньча, поезд! Дым клубится, верно? — Кешка остановил коня.

Поезда видно не было, но дым действительно вырывался из-за возвышенности, поросшей орешником и молодым дубняком.

— Значит, скоро и город?

— Конечно! — восторженно подтвердил Кешка. — Нам вправо ехать нельзя: там Железнодорожная слободка. Прямо тоже нельзя — Ведьма уж, поди, сообщила, пока мы блуждали. Если погнались за нами, то они направятся на переезд и могут сцапать, как мышей. Верно, Лу?

— Тогда и удирать некуда? — поспешил с заключением разочарованный Лу.

— Нет, Леньча. Надо выбираться к разъезду, — и Кешка указал рукой влево. — Выедем к Хениной сопке, а там посмотрим. — Он передернул плечами и подмигнул.

— Правильно, Кешка. Только я есть хочу. Сосет тут, — китайчонок показал на желудок.

— И у меня тоже сосет. И пить охота. Давай заедем за лесок и поедим, — и, не дожидаясь согласия, Кешка направил коня к дубраве.

Переправа

1

Закусив, беглецы благополучно переехали железнодорожное полотно. Спешились. Кое-как, с остановками, взобрались на Хенину сопку. Здесь они привязали поводья к лестнице водонапорной башни, что стояла на самой вершине.

Во всей своей красе перед ребятами раскинулась зеленая всхолмленная Суйфунская долина. Справа виднелся город Никольск-Уссурийск с домиками, крытыми гофрированным железом, и куполами церквей, увенчанных позолоченными крестами. Слева, внизу, сверкал широкий голубой Суйфун, покрытый рябью, походившей на змеиную чешую. С ним сливалась узенькая ленточка речки Раковки; через нее надо переправляться, чтобы попасть в город.

— Глянь-ка на мост. Кажется, японский разъезд? — Кешка приложил руку ко лбу. — Их там много — и у моста и около царской арки. Наверно, опять обыскивают прохожих. Как бы япошки нас не заграбастали, верно, Леньча?

— Да-а, верно. Давай переберемся через Раковку вон там, у Суйфуна. Через мост не надо ехать: сцапают, — ответил Лу.

— Правильно. Переплывем через Раковку, и все. Можно и через Суйфун попробовать, а там на пароме в город.

Китайчонок задумчиво смотрел на извивающуюся внизу реку. Вдруг он неожиданно пригнулся, таща за рукав товарища.

— Смотри, японцы к реке кого-то ведут.

Кешка взялся за упругую рогатину, из-за куста глянул на берег и увидел кавалеристов. Два китайца, связанные за косы, и один русский тащились за лошадьми. Руки у всех были скручены, веревки, продернутые через поясные ремни, прикреплены к седлам. Мальчики затаили дыхание и ждали, что будет дальше.

Вскоре конники остановились, поставили пленников на край обрыва, выстроились, вскинули винтовки и по команде офицера дали залп. Русский успел что-то крикнуть и одновременно с китайцами полетел в воду.

Японцы сели на коней и на рысях помчались в город. Ребята долго не могли прийти в себя от увиденного.

— Сволочи! Наверно, партизан расстреляли. Ну, погодите! — погрозил Лу смуглым кулаком.

— Давай подождем, пока эти гады уедут, и посмотрим то место? Может какой из партизан у берега остался и нужна подмога.

— Давай, — охотно согласился Лу.

Беглецы переждали, пока японцы скрылись, и подъехали к месту казни.

Быстрым течением трупы уже унесло. Только помятая трава да пустые гильзы свидетельствовали о том, что здесь произошло. Потрясенные ребята еще долго стояли на краю обрыва.

— Тпррр! Успеешь попить! — сдерживал Кешка коня, тянувшегося к воде.

2

Наступил вечер. Солнце собиралось уже скрыться за горизонтом. Потянуло прохладой. Пора было переправляться.

Лошадь осторожно зашла в реку. Быстрая вода журчала. Ребята бултыхали ногами. Лу захотел напиться, не слезая с лошади. Он повернулся на крупе, нагнулся и погрузил руку в Раковку. Конь очень медленно переступал по дну. Раздосадованный Кешка ударил его поводом по шее. Вулкан сделал рывок и неожиданно провалился в яму. На поверхности осталась только его голова.

— Спасай, Кеш!.. — послышался позади Кешки отчаянный крик товарища.

Кешка быстро оглянулся и увидел испуганное лицо Лу, которого течение тащило из Раковки в Суйфун.

— Лу, к берегу!.. К берегу плыви! — не своим голосом закричал Кешка. — Я сейчас!

Он повернул Вулкана, выбрался на отмель и поскакал вдоль Суйфуна, чтобы заехать вперед и перехватить Лу.

— Греби под себя, под себя больше! — кричал он то исчезавшему под водой, то снова появлявшемуся товарищу.

У небольшой косы Кешка круто повернул Вулкана к реке, но напуганная лошадь в воду не шла.

— Вулканчик, спасай Лу! — понукал Кешка и стал колотить поводом по крупу и шее коня.

Вулкан нагнул голову, закусил удила и продолжал пятиться.

— Вперед, черт! — привстав на стременах, выходил из себя Кешка.