- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (15) »
Тимошкин. — Пока ты ещё время не остановил, тащи морковку!
— И картошку, — добавил кто-то из ребят, сняв варежки и дуя на пальцы.
Митя помчался домой.
Заскочив в сени, он сунулся в ларь, набил карманы морковкой. Но тут в облаке пара из избы вышла мать, вытащила Митю за штанину из ларя и увела в избу.
— Катай тесто, — сказала она.
Митя жалобно пискнул; это не подействовало. Тогда, сняв шубу, он с тяжёлым вздохом начал скалкой катать тесто на доске, посыпанной мукой.
— Все ребята катают баб, — ворчал он, — а я катай тесто…
И вдруг увидел: на руке нет часов. Нет новеньких, маленьких часов на ремешке, с нарисованными стрелками, которые показывали без пяти двенадцать! Испустив жалобный крик, Митя начал рыться в квашне с тестом.
— Ты что делаешь? — закричала мать. В отчаянии Митя бросился к ступке. — Ты, наверное, их растолкла-а, — заревел он во весь голос. — Что? — Часы-ы… — Сказился! — сказала мать и шлёпнула его.
Митя выскочил в сени, сунулся в ларь, стал рыться, искать: вверх полетели картофелины и морковки. Вышла мать и выпроводила его за дверь. На улице, в последней надежде, Митя ещё раз пошарил в карманах, вытащил коробку из-под монпансье, открыл. Там было много сокровищ — копейка, уголёк и обрывок какого-то старинного заявления с печатью на сургуче, — но часов не было. Да они там и не могли быть. Размахнувшись, Митя со злостью швырнул коробку в снег: раз так, пусть всё пропадает!
Дядя Вася взвалил ёлку на спину, ребята подхватили её кто за что и шумно потащили в школу. Но Митя с ними не пошёл. Он не мог забыть часиков. — А вдруг там… — пробормотал он и повернул обратно к своей маленькой бабе. От огорчения у него щипало сердце и, что было всего досадней — он сам выбирал эти часики в ларьке! Стоило выбирать, чтобы тут же потерять! Митя начал разрывать ногой снег и шарить руками. Позади него лошадь, запряжённая в сани, мотала серебряной головой. В лучах низкого зимнего солнца снег искрился, как рассыпанные драгоценные камни. — Что ты ищешь, мальчик? — спросил вдруг какой-то нежный голосок. Митя поднял голову. Никого! Посмотрел на телеграфный столб — это не он. На обледеневший колодец — это не он. На лошадь, покрытую инеем, — это не она. Раздался тихий смех. Перед Митей стояла ожившая снежная баба: девочка в песцовой шубке, белых ботиках, отороченных мехом, в белой меховой шапочке и в белых пушистых перчатках. Её заснеженные глаза были широко открыты.
Митя отступил на шаг; у него перехватило дыхание. — Я спрашиваю, что ты ищешь, мальчик? — Часы… — пролепетал Митя. — Они здесь, — девочка положила руку на сердце. — Слышишь? И Митя, наклонив голову к шубке, услышал: «тик-так, тик-так…» — А ты кто? — прошептал Митя. — Не знаю, — сказала девочка. — Как не знаешь? — рассердился Митя. — Я же тебя слепил. Скажи спасибо! — Спасибо, — сказала девочка. Они помолчали. Митя от смущения раскатывал ногой снег. Он исподлобья поглядел на девочку и удивился: её глаза делались синее и синее! Митя кашлянул и ни с того ни с сего сообщил: — А завтра Новый год. Мамка печёт пироги. — А я люблю мороженое в стаканчиках, — сказала девочка. Они опять постояли, не зная, о чём говорить. — Тебя как зовут? — Не знаю. — А фамилия? — Нету, — сказала девочка. — Нету? — удивился Митя. Он уже открыл рот, чтобы спросить ещё что-то, но его окликнул с порога школы Саша Тимошкин: — Митька-а!.. Митя сказал девочке: — Айда в школу… Золотые кольца клеить…
И, схватив за руку, потащил за собой. Потом остановился, поглядел на девочку: — Знаешь, лучше я скажу, что я тебя в лесу нашёл. И пусть тебя зовут Лёля. А то ребята засмеют. Они мне всегда говорят: «Сказки рассказываешь!» И Митя с Лёлей побежали в школу.
Скрипнула дверь, и вошёл Митя с незнакомой девочкой в белой шубке. Дядя Вася спустил очки со лба на нос и поглядел сверху. — Вот, в гости приехала, — буркнул Митя, снимая с неё шубку. — Звать Лёлей… — Здравствуйте, — негромко сказала она. — Здравствуй, — ответили ребята. А Сашка Тимошкин взял стеклянный шарик, положил на кончик своего пальца и держал не меньше минуты. Но Лёля это не заметила. Она смотрела на шкафы, где за стёклами пестрели коллекции бабочек, гербарии, чучела птиц, заспиртованные лягушки и камни под номерами. На табуретках и подоконниках грудами лежали шубы, ушанки и платки, а на полу валялись коньки с ботинками, калоши. — Подвинься, — сказала подруге девочка с золотым носом и, освободив место, протянула Лёле кисточку. — Садись, крась орехи! Митя
— Ты что делаешь? — закричала мать. В отчаянии Митя бросился к ступке. — Ты, наверное, их растолкла-а, — заревел он во весь голос. — Что? — Часы-ы… — Сказился! — сказала мать и шлёпнула его.
Митя выскочил в сени, сунулся в ларь, стал рыться, искать: вверх полетели картофелины и морковки. Вышла мать и выпроводила его за дверь. На улице, в последней надежде, Митя ещё раз пошарил в карманах, вытащил коробку из-под монпансье, открыл. Там было много сокровищ — копейка, уголёк и обрывок какого-то старинного заявления с печатью на сургуче, — но часов не было. Да они там и не могли быть. Размахнувшись, Митя со злостью швырнул коробку в снег: раз так, пусть всё пропадает!
2
Молча Митя отдал мальчикам картофелины и морковки, и мрачно стал катать голову своей маленькой бабе. Ему было так жалко часы, что он не видел, как с неба падали редкие звёздочки снега. А когда Митя высунул язык и на его кончик упала снежинка, мальчик её проглотил не заметив. Из-за риг показались розвальни с большой ёлкой, но Мите и это было всё равно. Макушка ёлки волочилась по снегу, оставляя кружевной след. Рядом шагал дядя Вася, держа вожжи в руке. Ребята побежали к ёлке; они уже вставили своим бабам картофелины вместо глаз и по морковке вместо носа. Всем было хорошо, только Мите было плохо. Прилепив голову своей маленькой бабе, он поплёлся за мальчиками.Дядя Вася взвалил ёлку на спину, ребята подхватили её кто за что и шумно потащили в школу. Но Митя с ними не пошёл. Он не мог забыть часиков. — А вдруг там… — пробормотал он и повернул обратно к своей маленькой бабе. От огорчения у него щипало сердце и, что было всего досадней — он сам выбирал эти часики в ларьке! Стоило выбирать, чтобы тут же потерять! Митя начал разрывать ногой снег и шарить руками. Позади него лошадь, запряжённая в сани, мотала серебряной головой. В лучах низкого зимнего солнца снег искрился, как рассыпанные драгоценные камни. — Что ты ищешь, мальчик? — спросил вдруг какой-то нежный голосок. Митя поднял голову. Никого! Посмотрел на телеграфный столб — это не он. На обледеневший колодец — это не он. На лошадь, покрытую инеем, — это не она. Раздался тихий смех. Перед Митей стояла ожившая снежная баба: девочка в песцовой шубке, белых ботиках, отороченных мехом, в белой меховой шапочке и в белых пушистых перчатках. Её заснеженные глаза были широко открыты.
Митя отступил на шаг; у него перехватило дыхание. — Я спрашиваю, что ты ищешь, мальчик? — Часы… — пролепетал Митя. — Они здесь, — девочка положила руку на сердце. — Слышишь? И Митя, наклонив голову к шубке, услышал: «тик-так, тик-так…» — А ты кто? — прошептал Митя. — Не знаю, — сказала девочка. — Как не знаешь? — рассердился Митя. — Я же тебя слепил. Скажи спасибо! — Спасибо, — сказала девочка. Они помолчали. Митя от смущения раскатывал ногой снег. Он исподлобья поглядел на девочку и удивился: её глаза делались синее и синее! Митя кашлянул и ни с того ни с сего сообщил: — А завтра Новый год. Мамка печёт пироги. — А я люблю мороженое в стаканчиках, — сказала девочка. Они опять постояли, не зная, о чём говорить. — Тебя как зовут? — Не знаю. — А фамилия? — Нету, — сказала девочка. — Нету? — удивился Митя. Он уже открыл рот, чтобы спросить ещё что-то, но его окликнул с порога школы Саша Тимошкин: — Митька-а!.. Митя сказал девочке: — Айда в школу… Золотые кольца клеить…
И, схватив за руку, потащил за собой. Потом остановился, поглядел на девочку: — Знаешь, лучше я скажу, что я тебя в лесу нашёл. И пусть тебя зовут Лёля. А то ребята засмеют. Они мне всегда говорят: «Сказки рассказываешь!» И Митя с Лёлей побежали в школу.
3
В школьном зале за длинным столом и на полу сидели мальчики и девочки. Они клеили разноцветные коробочки, красили орехи, вырезали бумажные цепи. Руки у всех были липкие, золотые, а у одной девочки был даже золотой нос. Посреди комнаты в потолок упиралась ёлка. Дядя Вася, сельский электротехник, прибивал к потолку провода; его валенки сзади были обшиты кусочками кожи.Скрипнула дверь, и вошёл Митя с незнакомой девочкой в белой шубке. Дядя Вася спустил очки со лба на нос и поглядел сверху. — Вот, в гости приехала, — буркнул Митя, снимая с неё шубку. — Звать Лёлей… — Здравствуйте, — негромко сказала она. — Здравствуй, — ответили ребята. А Сашка Тимошкин взял стеклянный шарик, положил на кончик своего пальца и держал не меньше минуты. Но Лёля это не заметила. Она смотрела на шкафы, где за стёклами пестрели коллекции бабочек, гербарии, чучела птиц, заспиртованные лягушки и камни под номерами. На табуретках и подоконниках грудами лежали шубы, ушанки и платки, а на полу валялись коньки с ботинками, калоши. — Подвинься, — сказала подруге девочка с золотым носом и, освободив место, протянула Лёле кисточку. — Садись, крась орехи! Митя
- 1
- 2
- 3
- 4
- . . .
- последняя (15) »