накинулась на него Ксюша. — Катя и Данил спят, в палатке с Артёмом и Лерой. А ты родственник с нами.

— Ну, уж нет, — закричал Дима. — Катя сама сказала, что хочет спать со мной. А вы забирайте к себе Данила.

Ксюша с удивлением взглянула на Катю и спросила, — Ты такое говорила?

Катя продолжала сидеть, не обращая внимания на спор.

— Хватит врать мне, она такого не говорила, — закричала Ксюша на Диму.

— Да заорись, — крикнул Дмитрий и ушёл к палаткам. Он вытащил свой спальник из одной палатки и переложил во вторую, после перенёс спальник Кати туда же.

Вскоре в лагере наступила тишина. Леонид увёл жену спать, и молодожёны то же незаметно исчезли. Только Дима продолжал караулить Катю у костра, но водка рубила и его, заставляя клевать носом. Наконец он сдался и шатаясь направился к палаткам. На пол пути развернулся и направив указательный палец в Катю объявил, — Я жду тебя, но не долго. Уже у палаток он громко отлил, протяжно пёрнув и в заключение звучно отрыгнул.

Данил посмотрел на Катю. Девушка то же боролась со сном.

— Пойдём, поспишь в машине. У меня матрас и одеяло есть. Сейчас тепло не замёрзнем.

Девушка ответила осторожным взглядом.

— Ну не у костра же тебе спать, — мужчина тронул девушку за плечо, и она словно очнувшись, пошла с ним. Лебедев разложил кресло в машине и расстелил матрас. Вынул из сумки свитер и передал Кате. Девушка надела свитер поверх спортивного костюма и расположилась в машине, накрывшись шерстяным одеялом. Данил закрыл машину изнутри и повесил на боковые окна тряпки, тем самым защитившись от ненужных взглядов со стороны.

— Согрелась, — спросил он девушку, накрываясь курткой.

— Да, спасибо. Ты сам то, не замёрзнешь?

— Тепло и хорошо, как в квартире. Не люблю палатки. Машина как дом. Моё пространство. А палатка — тряпка. Не чувствую себя защищённым.

За пространством машины послышался шум. Кто-то бродил по лагерю запинаясь о котелки, ели слышно ворча.

— Катя, Катя, — не громко звал Дима.

— Объявился, ухажёр. Спи спокойно. Я, закрыл машину. Перебьётся, — прошептал Лебедев, поворачиваясь на другой бок.

Шаги приблизились, и кто-то дёрнул дверь. — Катя ты здесь? Катя открой.

Было слышно тяжёлое сопение Димы, который постояв у машины, вскоре ушёл.

— Я не хотела ехать. И надо было предвидеть подобное, но Ксюша настояла. У меня сложный период на работе, подумала «отдохну на природе», — проговорила Катя, оправдываясь.

— Да ничего. Я-то же не хотел, но поехал. То же сложности — правда, не с работой. Ты спи и не чего не бойся. Приставать не буду. Не потому, что не нравишься или ещё чего. А потому, что не считаю это правильным. Надеюсь, понимаешь. Мир женщин сложен и не угадать порой, как надо поступить. Если пристаёшь — намекнёшь на доступность и обидишь. Если не пристаёшь — то же обидишь, пренебрежением. Да ещё нерешительным обзовут.

— Как глупо. Сложен, мир мужчин, а не женщин. Думаю, тебе не везло, и встречались капризные дуры. Но поверь, женщины разные. Я благодарна за место в машине и не стану думать о тебе плохо. И, разумеется, не обижусь, если не станешь приставать. И не потому, что не нравишься, а потому что считаю близость продолжением любви. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — повторил он, улыбаясь.

Данил проснулся от сильной жажды. Солнце уже ярко светило нагло, проникая через лобовое стекло, целясь в глаза. Мужчина посмотрел на спящую девушку и перевесил тряпку на зеркало заднего вида, преградив лучам путь к её лицу. Вылез из машины и спустился к реке. Неплотный белый туман нависал над водой. Крепкий запах реки и еловых веток наполнил дыхание, вызывая желание дышать глубоко и часто. Лебедев присел на корточки и умыл лицо. Остался сидеть, любуясь видами. Вернувшись к месту костра, нашёл остатки холодного чая и напился из котелка. Вытер губы рукой и потянулся, расправляя суставы.

Через час дым костра и запах гречневой каши с тушёнкой разбудили друзей. Они выползали из палаток с заспанными лицами и заплывшими глазами. Катя то же проснулась и появившись из машины сразу спустилась к реке. Дима уже сидевший у костра подмигнул Лебедеву и сиплым голосом спросил, — Ну как дала?

Данил бегло взглянул на него и не ответил.

— Значит, не дала, — подвёл итого Дима, засмеявшись.

Вскоре появилась и Катя, успев прибрать себя.

— Всем доброе утро, — молвила она, задержав свой взгляд на Дане.

— Ты как будто и не пила, — подколол Дима, проверяя запасы алкоголя. — Впрочем, надо, что-то делать. Водки мало. Вот это я выпью сейчас, и больше нет. Что будем делать?

— Домой поедем, — предположила Ксюша, пережёвывая кашу.

— Вот про что и говорил. Водки нет и рыбалки нет. Но я домой не поеду. Значит, не поедешь и ты.

— И как же ты без водочки? — изобразила жалость Ксюша.

— Тут недалеко деревня есть. Мы с мужиками в том году нашли. Там самогон продают, экологически чистый. Мы с Данькой сгоняем. А сети брат проверит с Артёмкой.

— Далеко до деревни? — поинтересовался Лебедев.

— Нет. Близко.

— Можно мне с вами, — негромко спросила Катя.

— Поехали, будем в дороге песни петь, — объявил Дима, выливая остатки водки себе в стакан.

Грунтовая дорога тянулась по лесу жирной грязной колеёй, но японский внедорожник без труда пробирался по ней, лихо подбрасывая людей, заставляя держаться за поручни. Вскоре дорога раздвоилась, и Дима не думая указал влево. Лес кончился, и начались луга. Дорога тянула то вверх, то заставляла спускаться, пока не закончилась широкой поляной, вырубленной лесорубами. Сваленный в кучи древесный мусор уже покрылся плесенью, из чего следовало, что вырубке несколько лет. Дима вылез из машины и деловито обошёл местность. — Проехали отворот, — предположил он. — Обратно надо.

Они вернулись, заминая собственный след, и через пару километров уткнулись в другую развилку. — Я же говорил, проехали. Смотреть внимательней надо. Туда, рули, туда, — скомандовал Дима, тыча пальцем вперёд. Проехав ещё полчаса по лугам, внедорожник снова остался без дороги, на вершине холма.

— Тфу, что за дела, — выкрикнул Дима и вылез наружу.

Лебедев заглушил мотор и то же спрыгнул на землю. Внизу с равнины раздавался лай собак и разносился запах дыма. За стеной деревьев и кустарника виднелись крыши деревянных домов.

— Говорят тебе, рядом деревенька. Видишь? — показал Дима рукой в сторону крыш. — Самогонка здесь лучше всякого бренди. Обратно веселее поедем.

Деревня оказалась брошенной и судя по состоянию домов — давно. Почерневшие доски забора с белыми пятнами грибка, пригибались к земле, нарушая ряд. Дома, стыдясь дряхлости,