Руслан СКРЫННИКОВ Михаил Романов

* * *

Серия «Историческая библиотека» основана в 2001 году

Серийное оформление С. Е. Власова

Компьютерный дизайн Ж. А. Якушевой

© Р. Г. Скрынников, 2005

© ООО «Издательство АСТ», 2005

Династия Ивана Калиты правила Московским государством триста лет. Она пресеклась после смерти царя Федора Ивановича, сына Грозного. Началась Смута, во время которой сменилось несколько династий. Люди, обладавшие короной или тянувшие к ней руки — царь Федор Годунов, Юрий Отрепьев, Василий Шуйский, Богдан Шкловский (Лжедмитрий II), Сидорка (Лжедмитрий III), царевич Петр и дюжина других царевичей, — заплатили жизнью за свои честолюбивые устремления. Их всех постигла насильственная смерть.

Царский трон достался Михаилу Романову. Он основал династию, которой суждено было править Российским царством триста лет. Какие обстоятельства привели его на трон? Что позволило удержать корону на голове в стране, охваченной бунтами и осажденной врагами? Ответить на эти вопросы трудно, так как биография первого из Романовых не написана.

Попытаемся же беспристрастно, со всей тщательностью проследить, шаг за шагом, за жизнью одного из самых значительных героев Смутного времени.

РОДОСЛОВИЕ

Своим родоначальником Романовы считали некоего Андрея Кобылу. По свидетельству родословцев, Кобыла выехал из Прусской земли «из немец». Существовала еще одна версия: Кобыла был прусским нобилем Камбилюсом, бежавшим из пределов литовского племени пруссов, земли которого были завоеваны Тевтонским орденом.

Андрей Кобыла был лицом историческим. В качестве боярина московского князя Семена Гордого он в 1346 году ездил в Тверь за дочерью тверского князя Александра, невестой Гордого. Старшие ветви рода Андрея измельчали. Исключение составляли одни Колычевы. Зато младшие потомки Кобылы — Романовы и Шереметевы добились самого высокого положения при московском дворе.

Пятый сын Андрея Федор Кошка в 1389 году удостоился особой чести. Он назван в духовной грамоте (завещании) Дмитрия Донского в качестве его душеприказчика.

В письме к преемнику Донского великому князю Василию I хан Едигей превозносил боярина Федора Андреевича за его приверженность традиционной политике в отношении Орды. Эта политика заключалась в исправной плате дани — ордынского выхода и в отказе от войны с завоевателями. В том же письме правитель Орды бранил Василия I за то, что он по совету Ивана Федоровича Кошкина перестал платить дань. Письмо было написано по случаю опустошительного набега Едигея на Москву. Татарам не удалось захватить русскую столицу, но они подвергли страшному разгрому окрестности Москвы, Ростов и Нижний Новгород.

Кошкин настаивал на разрыве с Ордой в то время, когда освобождение от татарского ига стало первоочередной задачей Московского государства. Наследники Кошкина усвоили способность ранее других улавливать потребности времени.

При Василии I Иван Кошкин был казначеем и сосредоточил в своих руках управление финансами. Временщик («любовник», по терминологии хана) слабого князя — таким предстает этот незаурядный человек.

От младшего сына Ивана Кошки пошли бояре Захарьины. После сокрушения Новгорода Великого Иван III вверил управление городом Якову и Юрию Захарьиным-Кошкиным.

Вечевой колокол в Новгороде был снят, но республиканские порядки были достаточно прочными. Архиепископ, присланный из Москвы, не смог управлять паствой и «пришел в изумление» — сошел с ума и был отозван. Не добившись повиновения новгородцев, Захарьины прибегли к самым жестоким мерам, нимало не считаясь с традицией. Жителей обвинили в намерении убить наместника Якова, после чего многие из них были казнены смертью («много Яков пересече и перевешал»), а другие выселены из Новгорода. Выселению подверглись все новгородские бояре и прочие землевладельцы — более 7000 лиц вместе с членами семей.

Действия Захарьиных против населения Новгорода отличались крайней жестокостью и произволом. Уничтожение республиканских порядков в Новгороде стало поворотным пунктом в истории России. Казни и конфискации, осуществленные Захарьиными, предвосхитили опричную трагедию и ускорили рождение самодержавного строя.

При Василии III сын Юрия Михаил Захарьин стал ближайшим советником государя. Великий князь назначил его членом опекунского совета при малолетнем Иване IV. К тому времени Захарьины приобрели репутацию не только верных слуг, но и ревнителей православной веры. В связи с судом над ученым монахом Максимом Философом и старцем Вассианом Патрикеевым Михаил Юрьев выступил с показанием, будто Философ, учась в Италии, отступил «в жидовский закон», за что его осудили на сожжение, но он спасся бегством. Если бы Захарьину удалось доказать свое обвинение, Грека послали бы на костер.

Перед смертью Василий III выразил желание принять постриг. Боярская дума выступила с возражениями. Только Михаил Юрьев одобрил намерение государя. Сам он кончил жизнь в монастыре, приняв в иночестве имя старца Мисаила.

АНАСТАСИЯ РОМАНОВА

Младший брат великого боярина Михаила Юрьева Роман рано умер, выслужив чин окольничего. Но именно ему суждено было основать род бояр Романовых. В начале 1547 года Боярская дума занялась подготовкой общероссийских смотрин. Началась перепись дворянских девок невест, из которых одна должна была стать царской невестой. Юный Иван IV проявил нетерпение. До того, как невесты съехались в столицу, он выбрал в жены сироту Анастасию Романову. Братья царицы Данила и Никита Романовы стали боярами. Они поочередно возглавили один из главных приказов — Большой дворец (управление великокняжескими владениями).

Во время тяжелой болезни царя Ивана в марте 1553 года Захарьины готовились взять бразды правления в свои руки. Однако их честолюбивые замыслы натолкнулись на противодействие членов думы. Выражая их настроения, окольничий Федор Адашев заявил: «Ведает Бог да ты, государь: тебе, государю, и сыну твоему царевичу Дмитрию крест целуем, а Захарьиным нам Данилу з братиею не служивати; сын твой, государь наш, еще в пеленицах, а владети нами Захарьиным Данилу з братиею; а мы уж от бояр до твоего возрасту беды видели многия».

Захарьины готовились учредить регентство царицы Анастасии (наподобие регентства Елены Глинской) с тем, чтобы самим управлять государством. Однако высшая знать вовсе не собиралась уступать власть