ведь ныне ходит с чем ни попадя на голове, а всего-то два десятка лет накапало… Но раз университет, говоришь… Дело серьёзное… Свояченица, что в ихней библиотеке подрабатывала, как-то за ужином кинула мельком, что снова на кафедрах перестановки… Подробностей не знаю… Всё слухи… Может, расширяют преподавательский состав… ― Ферн усадил Амуле перед зеркалом, расставил на полке нужные бутылочки, туго застегнул на шее клиента накидку и приступил к работе.

…

Всё тем же широким шагом, излучающим свободу, Амуле вышел из парикмахерской … Четверо молодых людей с выцветшей фотографии на пластинке в витрине музыкального магазинчика переходят дорогу, один из них босиком. Амуле мельком глянул в их сторону и нырнул в подземку.

…

Ближе к полудню того же дня…

Тук-тук! Тук-тук-тук! Кто-то звонко выбил ритм по стеклу элитного ателье костяшками пальцев. Синтенель, солидного возраста и вида мужчина, выплыл из примерочной с вешалкой в руке. Недошитый костюм он оставил в мастерской. Молодой, лет двухсот пятидесяти на вид эльф посчитал клиента, назначил следующую встречу строго через 1,5 недели, и, пожелав ему хорошего дня, проводил до двери. Синтенель, сняв рабочий фартук, накинул поверх жилета пиджак. Он вышел на крыльцо салона, потянувшись на солнышке, достал портсигар, но, передумав, засунул его обратно во внутренний карман. Глянув время на классических брегетах, он снял очки и окинул взором патио кофейни, той, что делила стену с его заведением. Амуле, расплывшийся в довольной гримасе, махнул ему рукой.

— Как жизнь? Вижу, у тебя есть, что поведать мне! — Синтенель, ухмыльнувшись, уселся в кресло напротив старого приятеля и осмотрел его помолодевшее тело с головы до пояса.

— Есть пара новостей, есть, не скорю… ― Амуле сиял с самого утра.

— Ну, как вижу, первая из них написана на твоём лице! Удачное дело? — Синтенель принял свою чашечку кофе и брецель; Амуле замедленно подмигнув ему, кивнул, и, отведя взгляд максимально влево, нелепо развел бледнейшими кистями рук, дабы освободить местечка на столе для поданного блюда с круассанами. Официант покинул патио.

— Меня приняли в университет! — шепотом протораторил Амуле!

— Должность? Кафедра? — Синтенель сосредоточенно склонился чуть ближе к центру столика. Его глаза сверкнули.

— Прикладная химия! Доцент…

— Поздравляю! Я же говорил тебе!

— Да уж, ты был прав…

— Конечно, всё приходит с опытом. А помнишь, когда ты только приехал в столицу?

Амуле, склонив в стеснении голову, замялся. Пара прядок свежеокрашенных палевых волос скрыла от солнечных лучей правый светло-салатный глаз, обратив его в соломенно-болотный.

— Не продолжай, пожалуйста, не продолжай, я сгораю со стыда! — Амуле продолжил защитно хихикать, прикрыв ладонью левую половинку лица.

— А чего тут стыдиться, у каждого своя история! Её нужно беречь, хранить и уважать! Заявился к нам, понимаешь, в столицу, совсем зелёный, в самый центр! Вздумал расплачиваться сушеными человеческими пальцами! Вот это поворот, вот это было эксцентрично, скажу тебе! Совсем сдурел, старый тролль! — Синтенель продолжил своё сдобренное знакомыми и оттого унылыми шуточками повествование.

Каждый раз Амуле смущал тот рассказ Бенджамина, отточенный до совершенства вплоть до деталей и мелочей, нередко выдуманных для идеальной картины. Каждый раз, конечно, он веселил новых собеседников, никто не спорит. Но почему бы загадочному портному из ЭОН не рассказать хоть разочек, к примеру, о своей собственной жизни, о прошлом и настоящем, о бизнесе, мечтах, планах? Что скрывается под эстетичной стрижкой, бородкой, мастерски отточенным образом галантного старика, внушающим спокойствие и доверие у любого прохожего. «Может, ему тоже память отшибло, как и мне тогда… или же совсем ополоумел дед…» ― Амуле немало тревожила ситуация с человеческим пальцем, о котором он мало что помнил. По приезду в город он переживал тот фейл достаточно сильно, позже боль и недоумение утихли. Но мысль, что когда-то он, возможно, был убийцей или даже людоедом, не покидала его изящную голову. Около двухсот последних лет своего существования он помнил достаточно четко, а далее простиралась залитая туманом пропасть сознания. Не каждый решится нырнуть в подобное ущелье, наполненное бурлящим паром небытия. Немного раскиснув в плавящей асфальт аномальной для северного региона жаре, Амуле рассматривал попеременно появляющиеся и исчезающие морщинки на молочно-карамельной коже активно повествующего Синтенеля. Периодически скептически улыбаясь, он погружался в воспоминания, пока что находящиеся в образной зоне свободного доступа…

…

«В лесу живёт тролль, он ест принцесс! В лесу живёт тролль, он ест принцесс», ― доносился мотив из старинной народной песни из, казалось, глубочайших недр сознания.

«Никакой я вам не тролль, а просто хозяин леса!» ― Амуле помотал головой, звук бубнов сменился белым шумом, затем полностью исчез. Он поднялся по винтовой самодельной скрипучей лесенке на чердак. Шатровидной формы помещение с типично-присущей крышей-куполом. На окно накинута сеть. Амуле снял с нее два веника сухих трав и зачем-то раскидал по полу. На подоконнике валялось с десяток окоченевших трупиков Свежеусопшей Омлы. Он холодными пальцами не глядя сгрёб её и сунул в карман.

― А когда-то этот сгинувший в небытие вид насекомых опылял цветы в нашем лесу наравне с пчёлами… ― чуть слышно напел он.

― Ох, и когда-то мы были хорошими друзьями! Редко сыщеш равновеликого собеседника… Царствие им небесное! — так же тихо прошелестел Прохладный Воздух.

― Ну это ты загнул… помню ваши вечные споры…

― Эй, а што тогда по-твоему скромному мнению рождает истину? ― шепотом бухтел Прохладный.

― Не знаю, что… Однако, как выяснилось, никакой сверхинтеллект не спасёт от вымирания ни один вид, когда тот столкнётся с неизвестной болезнью… ― Амуле позвякал металлическими останками великих по громкому заявлению собеседника существ.

― Ну почему не известной? Всем уже доподлинно известно, што это за болезнь такая!

― И что? Ммм? Снова не скажешь?

― Не скажу! — огрызнулся Прохладный.

― Значит, не знаешь!

― Значит, всему своё время! Вот так! А твоё время в этом лесу, кажись, подходит к своему логическому завершению…

Амуле посмотрел вдаль. С самого утра на Том Берегу работали экскаваторы. Тяжелая техника копала и ровняла уже с неделю. Шум и вибрации совершенно не давали троллю покоя.

Амуле спустился в холл, Прохладный сожитель проследовал за хозяином.

― Думаешь, наш лес тоже попадёт под застройку?

― Думаю, што тебе полезно было бы сменить