ЭПОХА СКОМОРОХОВ

рассказ

165… год, зима, слобода неподалеку от Москвы. Ясный день, искрящийся снег, безветрие, потому дым над печными трубами поднимается почти вертикально вверх. Выходящий из храма после обедни народ кто в солидных шубах, кто в заплатанных зипунах… все они одевают столь же разные шапки. Последним храм покидает Протопоп. Он высок, плечист, худощав, овчинный тулуп на нем не запахнут и видна ряса, большой серебряный крест чуть ниже груди. Встречные почтительно кланяются и здороваются с Протопопом:

– Здоров будь, Отче!

– Спаси тебя Христос,– отвечает Протопоп и спешно идет дальше.

Некоторые из встречных опасливо косятся на тяжелый посох в руках Протопопа, ибо он не только молитвами и проповедями наставлял свою паству. Когда где-нибудь на улице видел Протопоп безобразия богомерзкие, то гулял тот посох по спинам тех безобразников безо всякого сожаления. Сейчас Протопоп направлялся к местному базару. И вовсе не нужда чего-либо прикупить гнала его туда, нет. Со стороны базара явственно доносились звуки веселой мелодии, издаваемой совместными усилиями дудочки, рожка и бубна. Бродячие скоморохи в последнее время что-то зачастили в слободу. А по твердому убеждению Протопопа сами скоморохи и их дела богомерзкие, есть первейшие враги Святой Православной Церкви. Потому почти бежал Протопоп на эти развеселые звуки, сжимая в руках свой «боевой» посох.

Скоморохов было четверо. Трое дудели и били в бубен, а четвертый под эту музыку распевал частушки-прибаутки. Одновременно все они выделывали ногами плясовые коленца. Тут же рядом с ними на снегу лежала шапка того скомороха, который пел, в нее собравшиеся вокруг зрители бросали монеты. Зрителей собралось уже несколько десятков, подходили новые. Они смехом и одобрительными репликами отзывались на наиболее остроумные куплеты скомороха-певуна. Именно он своим высоким пронзительным голосом в первую очередь приковывал внимание толпы. Персонажами его частушек являлись жадные купцы, толстомясые купчихи, взяточники приказные, высмеивалось, и крестьянское тугодумие, и скучная однообразная жизнь ремесленников, изо дня в день делающих одно и то же: сапоги, бочки, кузнечные или гончарные изделия… Конечно, среди зрителей присутствовали те, о ком пел скоморох. Но, с неудовольствием прослушав куплет про себя, тот же слушатель с удовольствием смеялся над издевательским остроумием в адрес других. В общем, скоморохам внимали, их подбадривали и хоть не часто, но монеты со звоном падали в лежавшую на снегу шапку.

Протопоп!!… Протопоп идёт… Аввакум… разбегайтесь!!!– вдруг в самый разгар представления пронеслось над небольшой базарной площадью. Зрители стали спешно расходиться. Скоморохи же настолько вошли в раж, что не услышали предостережений. А может, видя, как хорошо тут принимают, они подумали, что зрители в обиду их никак не дадут. Они впервые попали в эту слободу и потому не знали, насколько высок здесь авторитет местного протопопа, насколько он бесстрашен и крепок в своей вере. В своих странствиях они таковых священнослужителей еще не встречали, потому не побежали, а продолжили свое пение, дудение и ногодрыгание, в то время как большинство зрителей на удивление быстро разошлись.

Ах вы дармоеды, бездельники богомерзкие!– с этими словами протопоп с разбега обрушил свой тяжелый посох на обтянутую ветхим зипуном спину дудочника. Тот полетел в снег, выронив свою дудку. Тут же дудка была раздавлена, оказавшись под сапогом протопопа.

– Не замай нас поп, мы к воеводе вашему идем!– пятился от протопопа, прикрываясь бубном бубеньщик.

Вторым протопоп наметил «угостить» рожечника, но своими словами бубеньщик обратил гнев протопопа на себя.

– Ах ты тварь небожья, я те покажу не замай,– протопоп сноровисто перехватил посох и огрел уже бубеньщика, да так ловко, что одновременно и выбил из его рук бубен и сбил с него линялую заячью шапку. По пути от бубна к шапке, конец посоха зацепил бубеньщика и по лицу, ибо тот взвыл, и у него из носа полилась кровь.

Прочие скоморохи сообразив, что не с проста местный поп так себя ведет – бьет не предупреждая и по всему совсем не боится получить сдачи. Для них стало очевидным, что зрители не то, что за них не вступятся, но если они посмеют оказать этому попу сопротивление, скорее всего, именно ему придут на помощь. От осознания такой перспективы скоморохи кинулись на утек в разные стороны. Протопоп погнался за певуном. И хоть певун был молодой парень лет двадцати, а протопопу под сорок… Буквально в несколько скачков протопоп настиг певуна и ударом посоха свалил того в снег. Когда же тот перевернулся лицом вверх, протопоп упер посох ему в грудь и, не давая подняться, сурово спросил:

– Пошто народ православный от дел полезных отрываешь песнями своими богохульными!? Пошто сам полезных дел не делаешь, хлеб не сеешь, ремеслу не обучаешься, в ратные люди не идешь!?… Ну отвечай, кто ты есть такой, а то я тебя сейчас живо в приказ спроважу!… А ты случаем не беглый?

– Не, отче… не беглый я,– певун лежал на снегу, цепко держа шапку с монетами, но смотрел веселым бесстрашным взглядом. Я не барский крепостной, не монастырский, я из государственных крестьян. Меня от общины отлучили и из деревни погнали, потому как скучно мне землю пахать, да в навозе ковыряться. Батя меня бил, бил, а я все одно не хочу такой жизнью жить, скучно и тяжело. И в ратные люди не хочу – боязно, голову сложить можно, да и в караулах стоять, глаз не сомкнуть – не по мне это. Зато у меня голос звонкий, слышал небось. Так вот я и хочу голосом своим пропитание добывать, жить легко да весело, чтобы горб от тяжкой работы не наживать.

– Голос говоришь… Что ж и голос можно к пользе определить. Приходи ко мне в храм, послушаю тебя, может в певчие определю, господа нашего славить будешь. Как звать-то тебя?– голос протопопа из обличающего трансформировался в воспитательный.

– Не отче, не пойду… Скучно в церкви поют, не по мне это. Я скоморохом хочу быть. У скоморохов свобода, веселье, жизнь легкая. Хоть убивай меня, а другой жизнью я жить не буду,– взгляд певуна говорил сам за себя – с этого пути сбить его невозможно.

Понял это и протопоп. Своими проповедями он мог затронуть души самых разных людей, потому и имел такой авторитет, уважение своей паствы, но здесь… Здесь он понял, что с этой «душой» ничего поделать не сможет. Он зло ткнул певуна посохом в грудь и в расстроенных чувствах пошел прочь. Протопоп всегда расстраивался, когда ему встречались