временем своим двум дочерям. Красивую и голосистую Надежду, на двенадцать лет младше его. И стали они жить хорошей, примерной семьёй. Трудиться, растить своих дочерей. Да и любил он Надежду крепко.

А мать Нины тем временем старела и лютовала. Всю свою злость, ревность, ненависть изливала на Нину. Стала о ней слухи неприличные распускать, козни ей строить, сплетнями опутывать.

И так жизнь Нины подкатилась к шестнадцати годам. Замуж вышла, дитя родила. Муж веселый, певун, разудалый молодец. А Нина выросла робкой, угрюмой, замкнутой. Кто его знает, что он в ней приглядел и что не разглядел. И казалось – счастье волшебной птицей опустилось на судьбу Нины. Ан не тут-то было. Мать стала приваживать его к своей старшей дочери, брошенной мужем, нахваливая ту и хая «Нинку». Да так и положила его в постель старшей дочери любовником. Сам бы может быть и не додумался лечь в постель жёниной сестры.

Ох, и разъярилась Нинка, ох и взбеленилась её женская гордость, замешанная на обиде на судьбу! Да толку-то! Избил раза два, рассказал в скандале с матом, какая она дура и как хороша в постели её сестра. И пригрозил выгнать, а детей забрать.

Нарыдавшись в очередной раз, собрала Нина немудрёные вещички свои и детей, забрала все, какие были, деньги, села с детьми в автобус и уехала на станцию. «Первый какой будет поезд, тем и поеду! Всё равно меня никто нигде не ждёт! Не к кому мне головушку приклонить!» Поезд подошел Новокузнецк-Кисловодск. И понесла судьба Нину на Кавказ. Сын тогда в третий класс пошёл, а девочке был годик.

Горилась, журилась, да приживалась. Детишек растить надо! Кому же они нужны? Да и самой ещё тридцати нет. Жить надо!

Поселилась в совхозе с названием «Кавказ». Каморочку получила. Послали учиться на курсы бухгалтеров. Соседка бабуля детишек приглядывала. Сын Толик из школы к ней, и Светочку из садика заберёт пока Нина с курсов из города приедет.

Боялась Нина учиться. Помнила побои и трёпки за плохие оценки от деда. После побоев ещё больше тупела от страха. А тут и учёба пошла. Работать стала бухгалтером. Хвалили за исполнительность, аккуратность, за толково сделанные отчёты.

Толик уже в старших классах, Светочка в школу ходит, учится отлично на радость маме. Так бы и жить ей, да ведь сама ещё молодая. Встретился ей в автобусе Иван. Сначала затеял шутливый разговор. Нина встретила его настороженно. Потом стал ухаживать. На работу придёт, к деткам ластится с гостинцами. Нина не доверяла, с холодком принимала. А душа рвалась к ласке. И поверила. Бурные ночи, ласки до рассвета!

Долго уговаривал замуж за него выйти. Горы золотые сулил, обещал и её, и детей век любить. Немудрёными подарками заваливал.

Нина! Нина! Ниночка! Оставить бы тебе его в любовниках и жить своей жизнью. Да захотелось надёжной опоры. Захотелось в счастье поверить. И пошла за ним. Замуж вышла, в город уехали, забеременела. Так уж радовался, перстень подарил.

Обрушились быстро его горы золотые. Восемь месяцев была беременна его сыном, как надоела ему. Стал её гнать, пинать от себя как кошку. По бабам пошёл шляться, дома не ночевал. Да так и бросил её на произвол судьбы.

Работала. На работе ценили. Сначала по квартирам ходила, потом дали ей квартирку в старом фонде. О сыне Иван и не вспоминает, сама растит.

Толику уже 28 лет. Женился. Взял женщину с ребенком и своих две дочки. Попивает, поскандаливает, но семью обеспечивает и не гуляет.

Светочке восемнадцать. Замуж пошла за сидевшего в тюрьме парня. Матери объяснила, что трудно ему. У него, как у тебя, матери нет, а мачеха его не любит. Сжалось сердце Нины, своё сиротство помнит, и стала сама себя уговаривать: «Обездоленный такой же, как я, в беду попал. Буду ему матерью. Ласку, заботу ему дам. Деточек ихних буду лелеять. Оценит, поймёт, любовью к моей дочери отплатит». Увы! Дочь бита. Скандалы, дебоши, попрёки. А внук у бабушки с её подросшим Максимом растёт.

И мечтает Нина по объявлению замуж выйти, за какого-нибудь старичка. Чтобы тихо говорил, не ругался и не пил.

– Я бы за ним ухаживала и ему бы помогала жить.

***

Баба Даша

Казачий хуторок, в котором прожила жизнь баба Даша, притулился бочком к косогору. Хорошо ему было там. Косогор, бывало, и от ветра защитит, и от солнца палючего заслонит. А какой родниковой водой поил он хуторян! Маленький хуторок, неприметненький. И Гражданская его обошла, да и в Отечественную немцы раза два зашли, кур половили, да с тем и уехали.

Давно, давно родилась баба Даша. Незаметно как постарела, поседела, усохла, согнулась, и только глаза лучатся голубым, живым светом. Правнуки уже народились, а суховей так же треплет ковыль траву на косогоре, как и тогда, когда баба Даша вышла замуж за Стефана и поселилась на хуторе.

Вечерело. Отец с братьями только что привезли арбой кукурузные стебли с поля. Коровы да быки любят уже посохшие листья кукурузы, да и сено на зиму экономится. Надо было их расставить вокруг базка (базок – сарай для скотины и огороженный ивняком или плетнём дворик при нём), а то лёжа быстро попреют, а прельё скотина есть не будет. Даша уже заневестилась. И снохи, таская стебли и расставляя их, меж делом подшучивали:

– О! Скоро сватов будем принимать!

Даша смущалась, краснела и старалась шибче работать.

Любила Даша работать и работа её любила. За что ни возьмётся, всё у неё ладно, всё по разуму.

Наработается днём Даша, а вечером умоется, принарядится и на вечеринку. А уж одеться умела дивчина, душа лежала у неё к нарядной одёже. Да и отец с братьями баловали: то отрез на юбку, а то на кофту, шаль, монисты, ленты. На посиделки недавно стала ходить, с разрешения отца. Певунья была Даша. Уж как распевно казачьи песни пела. На язык остра. Как отбреет, так уж отбреет какого-либо ретивого ухажёра. Бывали хлопцы и дивчины с соседних хуторов, да и они похаживали в соседние хутора. Гармонист хороший, да и с Дашей петь одно удовольствие. А уже в ту пору могли петь казачьи песни. Были песни распевные, были и жалостливые, и задорные. Как казакам без песни?

Этим летом появился с соседнего хутора казак Стефан, только что пришедший со службы. Красивый! Кудри чёрные как смоль, глаза карие. А усы! Загомонились девки. Какая громко говорит, какая хохочет громче всех, а какая посмелей – зазывает рядом посидеть. Суров с виду Стефан, неулыбчив. Песни не поёт, с девками не шалит, сидит молча и наблюдает. Раза два Даша ловила на себе его внимательный быстролётный взор. Тут же на посиделках Даша узнала, что Стефан байстрюк. Может, люди врут, а может правду говорят. Байстрюк – незаконнорожденный без отца. Мать его овдовела, когда хуторяне заметили её беременность. Может, погиб казак, отец Стефана, да не знал, что после него семя его останется. А злые