приказала Финдабайр, и все утихли. — Как глава совета чести я в сложном положении. Равные права вы имеете на одного мужчину. Наше право в решении дела миром или войной.

Помолчала Финдабайр, и даже я опустил кларсах.

— Кто получит всадника Колмана, тот получит лишь Колмана, просто Колмана. Только его. Другая, выбравшая отступные, получит все, что «просто Колман» имеет, что он бережет и считает достойным сохранить пуще собственной жизни. Брак будет законен и равен.

— Так она получит все наши деньги? — возмутилась Орлэйт.

Охо-хо! Княжеская дочка, а туда же!

— Она уже его деньги посчитала, — не удержалась Нарина. — Видно, от большой любви.

— Не могу я Колмана всего лишить, — подала голос Агна. — Я отказываюсь…

Глаза опустила, голос подрагивает, видно, она своего Колмана от сердца целиком отрывает, но не может и заставлять его, прославленного воителя, окунуться в нужду…

— Я отказываюсь от спора!

— Подожди ты, девочка, — неожиданно мягко сказала Финдабайр. — Орлэйт, ты признаешь своим кольцо Колмана?

— Да, признаю! — дернула подбородком та. — И хочу сказать…

— Пока я прошу всех помолчать, — все так же мягко вымолвила Финдабайр, но ее и правда послушали все. — Скажи мне правду, Орлэйт, как ты получила это кольцо? Или навсегда лишишься речи!

Ох, правду молвят, были друидки в роду у Финдайбар. Ибо стемнело небо, нависли тучи… Все знают слова об истинной правде — нельзя солгать прилюдно на площади. Себя и свой род проклянешь, счастья лишишь. Было такое не единожды.

А Орлэйт, ухватив себя за горло, проговорила сдавленно:

— Письмо. Он послал мне письмо, — и добавила, чуть не плача: — Родителей пугать не хотел, вот и выслал кольцо перед боем.

— Отчего именно тебе? — и тучи будто бы прямо над Орлэйт сгущаются.

Кларсах песню тянет тоскливую: жаль молодой жизни, если сама себя сейчас неверным ответом загубит!

— Знал, что не украду, на богатство не посягну, своего в достатке! Не вернется — матери его передам!

— А словами какими выразился?

— «Сохрани все, что я имею»!

— Дорогая Орлэйт, — улыбнулась Финдабайр, да холодно улыбнулась. — Ты и без брака уже получила все, на что посягала! Сохрани за собой «все, что имеет просто Колман» и уходи прочь с глаз моих. Агна, отныне решением суда чести ты жена всаднику законная и равная. Дети твои будут принадлежать роду мужа, ты будешь владеть половиной его имущества. Суд чести согласен?

Закивали высокородные дамы, переглянулись. Кали подумывала что-то сказать, да тут кларсах выдал протяжную ноту, после которой никому возражать не захотелось. С опаской поглядела Кали на Финдабайр, кивнула товаркам, и все хором опустили в согласии головы!

Суеверный страх перед старшей судьей — и Орлэйт бежит с площади, размазывая по лицу злые слезы, Агна торопится к дому мужа, теперь мужа законного, можно сочинять балладу!

Прочие почтенные дамы поднимаются из-за стола, выходят, переглядываются, пытаясь решить про себя: магия то была, чародейство друидское или иное — проявление особенного дара Финдабайр разрешать споры? Качают головами с высокими огненными прическами, поправляют жесткие прядки, перебирают браслеты, гладят медовый янтарь…

Спросить никто так и не решился. Жаль, для баллады было бы интересно. Для баллады, правда, можно и самому придумать, а в жизни.

Куда проще счесть увиденный выход следствием тайного зрения друидов, чем — вчерашнего посещения Колмана. Говорить всадник пока не может, да вот беда для Орлэйт — пишет весьма бойко!

Кабы не Финдабайр, не ее вопросы, не заносчивость Орлэйт, могли бы люди разгадку попроще найти, под самым носом. И ты, мой кларсах, помог им пройти мимо.

Серебром бегут облака низкие, медью стелются поля вересковые, ясным золотом светит солнышко. Кому деньги, кому — все сокровища мира. Во славу богам и по чести людской — выбирай, добрый человек!