уютного и милого домика к другой, засунул руки в карманы. Он мерил те самые сантиметры, которые были ему дороги, которые достались по наследству от дедушки, а тому от его дедушки, а тому от его и так далее до бесконечности.

И что теперь получается? Кто-то что-то решил и из-за этого им всем надо бросать свои дома? Точнее своих друзей, принявших их, доверившихся? Но как? Как забрать ту память, тот кусочек сердца, который сросся с этим дубом, кроватью, столом, камином. Как это все сделать?

Пуфик умылся, почистил зубы и залез в кровать под вязанный плед. Лунный свет пробирался в дом через окошечко и мягко освещал мебель, картины на стенах, ковер на полу.

Эта ночь стала одной из самых беспокойных в жизни Пуфика. Он долго не мог уснуть, крутился, пытаясь отогнать от себя страшные мысли о будущем.

Глава 2

— Дорогие гномы, попрошу спокойствия, — пытался перекричать староста общины шум и гомон, который подняли тысячи гномов, собравшиеся на поляне в лесу, что бы обсудить грядущую катастрофу.

На лес опустилась тьма, вокруг лежал белый, рассыпчатый снег, который не прилипал ни к одежде, ни к ботинкам, но громко хрустел под озябшими ногами. Холод кусал гномьи носики и щёки. Собрание затягивалось, но никто, несмотря на темноту и поднимающийся ветер, не хотел уходить домой.

Перед лицом беды в данный момент они были едины. Все эти гномы чувствовали, что горе их объединяет, и страх, хоть и не уходил, но становился немного тише в душах.

— Дорогие мои, послушайте, если мы не перестанем кричать, то нас могут услышать случайные люди, забредшие в лес. Да и вопрос не решим, перебивая и не слушая друг друга.

Понемногу голоса затихали и староста наконец-то продолжил.

— Я понимаю ваше состояние. Я так же был в ужасе от известий, которые мне сообщили, но мы с вами не можем сейчас предаваться горю и плакать. Нам надо что-то решать, — он окинул взглядом толпу, смотревшую на него и ожидавшую того самого решения, ради которого все и собрались, — предлагаю согласиться с большинством. Предлагаю переезд.

Пуфик, стоявший во втором ряду почувствовал, как в душе поднимается злость от несправедливости. Почему кто-то собирается разрушать его милый домик? Почему он должен куда-то уходить? Они живут в этом лесу и это их лес. А люди придут откуда-то со стороны, сровняют лес с землей и уйдут. Им все равно, где вырывать деревья, осушать реки. А для гномов это вопрос жизни и смерти.

Прошла неделя с того момента, как Мушка с Пуфиком сообщили новость о вырубке леса старосте, а тот уже всем гномам. Сколько было разговоров, сколько пролито слез на кухнях друг друга. Некоторые гномы уже начали собирать вещи, искать новое жилье или планировали отправиться к родственникам в другие леса.

Пуфик громко и четко сказал:

— А почему это мы должны уходить?

Староста и гномы, стоявшие рядом, уставились на него с удивлением.

— То есть, как? Не понял вопроса, — медленно проговорил староста.

— Да мне просто интересно стало, а что будет, если мы останемся и попробуем отстоять свои дома?

Из толпы раздались удивленные возгласы, вздохи и даже смешок.

— Нет, я серьезно. Мы соберемся, уйдем, может быть даже найдем новые дома, но кто или что помешает тем же людям прийти и вырубить ещё один лес, потом ещё и ещё. И так может быть до бесконечности. Вы же знаете, что сложно остановиться, когда васильковое варенье начинаешь есть. Оно вкусное. Ты съел одну банку и вроде как сыт. Проходит день и ты снова лезешь в чулан за следующей банкой. А потом, через какое-то время банок уже не остается. Так и с лесами может случится!

Послышался одобрительный ропот.

— Но, Пуфик, — обратился к нему староста, — ты же понимаешь, что, если мы не уйдем вовремя, то вообще не успеем подготовиться к следующей зиме. Надо выбирать, либо погибнем сами, либо погибнут наши дома.

— Я понимаю и никого не заставляю оставаться со мной. Но я никуда не уйду.

Мушка схватил друга за руку и зашептал на ухо:

— Ты что? Зачем? Как ты собираешься остановить бульдозеры и огромных людей в желтых касках?

Староста пристально смотрел на Пуфика. На его лбу как-будто возник образ весов, на чашах которых лежали доводы "за" и "против". Поколебавшись несколько минут, староста вынес свое решение.

— Мое решение: кто хочет, тот уходит со мной с началом капели. Остальные могут остаться. Мы подготовим дома и запасы на зиму в другом лесу, что бы, если вам не удастся остановить этот ужас, было куда идти. О том, где и какой лес, сообщат белки, присланные нами. Кто согласен с этим?

В толпе стали подниматься руки. Решение старосты было самым правильным и честным. Ведь среди гномов были и дети, и старики, которые не переживут зиму вне теплых домов.

— Я вижу, что все "за". Значит заканчиваем собрание. Сборы можете уже начинать. Но помните, мы идем своим ходом. Нам конечно могут помочь друзья — животные и птицы, но им самим придется заниматься переездом. Так что, собирайте только то, без чего точно не сможете обойтись на новом месте первое время, что нельзя будет сделать. Всем спасибо. Всем спокойной ночи.

Гномы стали расходиться по домам. Тяжело было на душе у каждого. Если староста принял решение, то ему обязаны подчиниться все гномы. Таков нерушимый порядок. Старосту выбирает староста, уходящий на покой. Одного и на всю жизнь. А гномы обязаны следовать всем его указаниям, что бы всегда был порядок и мир. За многие годы и века правления, староста узнал каждую семью, характер каждого гнома, жившего с ним в одном лесу. Иногда казалось, что он как-будто считывает мысли.

Предложение Пуфика остаться, выходило за рамки принятых правил. Не может разделиться община. Они едины и могут существовать только вместе. Но тем не менее любое решение, принятое старостой, никогда не подвергалось сомнению. Если оно даже кому-то не нравилось, то все равно надо было молча принять его.

Деление на тех, кто уходит, и тех, кто остается, было добровольным. Пуфик с удивлением узнал, что уходить собираются не все. Из тысячи гномов все же некоторые решили остаться и поддержать Пуфика. И Мушка был одним из тех смельчаков, которые собирались бороться за свою землю.

— Почему ты не ушел? — спросил Пуфик друга через пару месяцев после собрания, сидя у реки по которой бежали расколотые льдины, растопленные теплым весенним солнцем.

— Да я тебя не хотел оставлять. Новый дом может я и смог бы найти, а вот друга, сомневаюсь.

Однажды утром, когда капель уже была в самом разгаре и приближалась настоящая, теплая, пахнущая цветами мать-из-мачехи и новой зеленью, весна, староста призвал всех снова на совет.

— Мои друзья, семья, день настал. Через