Маша Калашникова Сильная женщина

О силе

Говорят, судьба не посылает человеку таких испытаний, которых он не способен выдержать. А еще говорят, что все, что нас не убивает, делает нас сильнее. Этими фразами можно кратко рассказать о жизни Анны. Но я бы хотела рассказать о ней подробнее.

Я знаю эту женщину довольно близко, она соседка моих родителей в поселке, где я родилась. Я помню Анну еще совсем молодой: мы с ее сыном ходили в один садик, а ей было тогда 25 лет. Она всегда выглядела с иголочки, безукоризненно. Своего сына, Гришу, она одевала в такие классные брючки и футболки, что все, даже девчонки, завидовали. На праздниках он был самый модный — брючки и рубашка, а еще бабочки — таких невообразимых цветов и узоров, что мы подолгу их рассматривали. Или он был самым крутым вампиром в соответствующем плаще, или медведем, костюм которого был перешит из старой шубы.

Анна после школы отучилась на швею и поэтому шила весь гардероб себе, сыну и кое-что мужу. В 90-е было сложно найти хорошую ткань, но она находила, а иногда и перешивала из старого, еще советского. Поэтому-то Гришка был такой модник.

Да и она тоже. Каждое утро, когда она приводила сына в садик, я видела у нее на губах помаду разного оттенка, которая подходила под ее наряд. И откуда у нее столько помад, думала я. У мамы моей была только одна, и красилась она ею только по праздникам.

Анна работала в швейном цехе на местном заводе. Там шили спецодежду для работников — все, начиная от рабочих комбинезонов, заканчивая огнеупорными варежками для прокатчиков. Я помню, по вечерам и по выходным к ней домой приходили женщины на примерку нарядов — она шила еще и на дому.

Надо понимать, что во времена моего детства, в 90-е годы, было очень тяжело с деньгами, с продуктами и другими товарами в магазинах. Но женщинам даже в эти сложные времена хотелось выглядеть красиво, вот они и обращались к Анне. А платили кто чем мог — яйцами, молоком, мясом, заготовками. Все это помогало Анне и ее семье жить вполне обеспеченно, по крайней мере, сыто по сравнению с остальными.

Муж Анны, Николай, зарабатывал халтурками — мог соорудить пристройку к дому, поправить забор, сделать деревянную мебель. Вообще, работать с деревом он умел, в этом, я думаю, было его призвание. Он творил такую невообразимую красоту! Какая у них была шикарная лестница в сенках, ведущая ко входу в дом! Резные балясины, гладкие, отполированные перила. А дома — стол с невероятными ножками, стулья ему под стать. У Гришки даже были машинки из дерева, которые ему папа сделал. В общем, как говорят, золотые руки были у Николая.

Когда нам с Гришкой было по 9 лет, а у Анны подрастал уже второй сын, Сашка, младше нас на 5 лет, Николай подписал контракт и уехал в Чечню. Анна осталась с двумя детьми одна, но все так же работала и продолжала подрабатывать шитьем на дому. Спустя, может быть, пару лет, Николай приехал в отпуск. Привез каких-то необычных сладостей, которыми мы все, ребята с нашей улицы, угощались. Смотрели на этого дядю Колю, почти уже нами забытого, и не узнавали: с бородой, похудевший, со странным взглядом.

В отпуске побыл он недолго, снова уехал, оставив Анне пару синяков и шок от того, как человек может пить, не трезвея, неделю. В эту неделю в ней зародился страх, она стала как будто ниже, так мне показалось, не такой яркой. Через время я поняла, что она перестала красить губы.

Николай окончательно вернулся еще через год. И на него уже было страшно смотреть — лицо его стало острым, довольно длинный и до этого нос, стал похож на закорючку страшного Кощея из сказок. В школе Гришка, с которым мы все эти годы были не разлей вода, по секрету мне сказал, что папа с мамой ругаются. Он не понимает, почему, папа несет какую-то несуразицу. А по ночам во сне кричит и бросается на пол. Гришка говорил, что папа поменялся: он не играет с сыновьями как раньше, не шутит, не делает им больше игрушки в своей мастерской. Вместо этого часто уже днем выпивает. Он приехал с деньгами и сейчас тратит их на выпивку с друзьями. Мама на него за это злится, ведь они планировали потратить эти деньги на покупку коровы и отложить на учебу детям.

В общем, дома у Гришки с возвращением отца стало напряженно, в гости к нему мы больше не ходили. А Анна как будто совсем растеряла свои прежние красоту и эффектность. Помада больше совсем не появлялась на ее губах. Заказов на пошив со временем почти не стало — к ним домой старались не ходить, зная, что муж Анны в любой момент может устроить очередной скандал и создать неловкую ситуацию.

Сестра Анны, Татьяна, уговаривала ее уйти от мужа, предлагала свою дачу в нашем же поселке на первое время. Анна долго не решалась, ей казалось, что воспитывать сыновей без отца — это неправильно. А может, надеялась, что все еще можно исправить. Но спустя еще два года постоянных ссор, страха, домашнего насилия и унижения она все же ушла от Николая. Одним днем собрала вещи свои и сыновей и переехала в дачный домик сестры.

Стояли жуткие февральские морозы, дом топили круглые сутки, первое время спали в одежде и укрывались старыми шубами. Но Анна, несмотря на бытовые трудности, впервые за несколько лет вздохнула свободно. Николай несколько раз вдрызг пьяный приходил к их новому дому, стучался и угрожал побить, если Анна не вернется домой.

Однажды утром, отправив сыновей в школу, она пришла к сестре и рассказала, что очень боится Николая, вдруг он попадет в дом и снова ее изобьет или чего еще хуже. Эти слова услышал муж Татьяны и, не говоря ни слова, оделся и вышел из дома. Женщины не знали, куда он отправился, а позже выяснилось, что он ходил к Николаю и пригрозил ему, что если тот еще раз посмеет заявится на его дачу, первый раз он разберется с Николаем сам, а на второй — сдаст его в милицию. С того времени Николай больше не появлялся на пороге у Анны. Стал пить совсем беспробудно, трезвея только чтобы подзаработать немного денег и снова уйти в запой. Все, что он заработал в Чечне, потратил уже давно.

Анна стала обживать дачу, к весне они вместе с сестрой трудились, готовя огород к посадкам. Дом стал уютным, чистым и светлым. Приходилось многое в нем делать по старинке — топить печку утром и вечером, носить воду из колодца, стирать руками, но судя по виду Анны, как она преобразилась, все эти трудности были ей только в радость. Она снова начала шить на заказ, снова начала краситься помадами.

В свой старый дом, которым она раньше так гордилась, который они построили когда-то с мужем сами, где была баня, огромный крытый двор со стайками для кур и свиньи, с беседкой на заднем дворе, с водопроводом в доме, в общем, со всеми благами тогдашней цивилизации — она, конечно,