Юрий Петухов
История Русов Том 1 40–5 тыс. до н. э

Предисловие

Сложная и крайне запутанная вещь история. Трудно в ней разобраться несведущему человеку. Но ещё труднее подлинному, серьезному ученому-историку, ибо несведущий держит в руках своих один единственный источник — учебник или какую-нибудь популярную книжонку на историческую тему, а пред ученым пирамиды, монбланы и эвересты накопленных за тысячелетия свидетельств Истории. Разумеется, значительная часть этих «монбланов» уже покорена предшественниками, описана, систематизирована и разложена по полочкам. Но если ты претендуешь на звание подлинно серьезного исследователя, то со свидетельствами данными ты должен разобраться и сам, пощупать их собственными руками, попробовать на зуб. Тем более, что и с предшественниками и с их «полочками» тоже не все обстоит столь гладко, как это может показаться на первый неискушенный взгляд.

Да, надо признать очевидное — в серьезной исторической науке царит хаос, искусственно гармонизируемый принятыми на веру постулатами столь же искусственно созданных «исторических школ» и «концепций», которых принято придерживаться по одной простой причине — чтобы окончательно не потерять и эти зыбкие ориентиры и не придти к давно напрашивающемуся закономерному выводу: несмотря на чрезвычайное обилие разрозненных и сгруппированных фактов, документов, хроник, археологических находок и всего прочего, чем располагает ныне наука история, увязать их в рамках имеющихся схем и «школ» невозможно, ибо они не стыкуются, не увязываются, не укладываются в имеющиеся схемы.

То, что принято называть «классической историей», в свете новых и новейших данных, новых методов исследования предстает искаженным почти до неузнаваемости отражением в неком кривом зеркале Истории Подлинной.

Наше уважение к основоположникам классических, академических школ, как отечественным, так и зарубежным, безгранично. Мы преклоняем головы перед их подвижническим трудом, они сделали чрезвычайно много в тех условиях и в той среде, в которой они работали. Перефразируя известное выражение, можно сказать, что все нынешние историки в той или иной степени «стоят на их плечах», все они взросли на уже возделанной ниве музы Клио. Заслуги первопроходцев неоспоримы.

Но истина для нас дороже. Глобальный исторический процесс существенно отличается от «классической» схемы, излагаемой и по сегодняшний день в учебниках всех категорий. Древнейшая и древняя история человечества не соответствует тем версиям, что были предложены в XVI–XIX веках и что излагаются с непреложностью аксиом и поныне.

К разгадке тайн Истории Подлинной были близки многие великие и выдающиеся историки прошлого, такие, как М. Орбини, М. В. Ломоносов, М. М. Щербатов, В. Н. Татищев, Е. И. Классен, Ф. Волянский, Ф. Морошкин, П. Шафарик, А. Д. Чертков, А. С. Хомяков, Ю. И. Венелин, Д. И. Иловайский, А. И. Соболевский и др. Во мраке, царившем в их бытность на поприще изучения древностей, под невероятным давлением официального государственного греко-германо-франко-англофильства, смогли узреть они очертания событий подлинных и реальных. Вклад этих титанов и гениев серьезной и нелицеприятной исторической науки огромен. Но, к сожалению, по причине вполне объективной они были лишены инструментария современного изыскателя — лингво- и мифоанализа, развитой сравнительной археологии, антропологии и разработанной индоевропеистики. Только это помешало вышеперечисленным провидцам воссоздать Историю Подлинную на сто — сто пятьдесят лет раньше. Русские гении XVIII–XIX веков были близки к разгадке одной из величайших тайн человечества. Их, и именно их я имею честь считать своими учителями, ибо ничто не возникает на пустом месте, но имеет свои корни. Открытию моему предшествовал кропотливый двадцатипятилетний труд, мой личный труд. Но ему предшествовали и столетия нашей отечественной исторической науки.

Да, стоя на плечах титанов, мы обязаны видеть больше. Мы вынуждены идти дальше, ибо обывательское представление о том, что чем раньше жил историк, тем правдивее он описывал прошлое, является лишь характерным признаком невежества.

Что же нам следует иметь ввиду и на что опираться в своих изысканиях, дабы получить достоверный результат, подлежащий системной научной обработке — тот результат, без которого невозможно приступать не только к написанию Истории Подлинной, но и к наметке её штрихов?

Мы обязаны пользоваться исключительно объективными, не подлежащими иносказаниям фактами. Вот ответ для добросовестного исследователя. Больше ничего не требуется. Тем не менее, наука академическая не всегда придерживается подобного принципа. Результаты плачевны — задействованы десятки тысяч научных работников, сотни институтов… плоды их деятельности отсутствуют. Из года в год из столетия в столетие переписываются средневековые схемы. Работающая вхолостую колоссальная машина не в состоянии выдать реальной картины мира в его историческом развитии. Энциклопедии, справочники, учебные издания без конца перепечатывают одни и те же ошибочные умозаключения, ложные построения, заблуждения и намеренные мистификации.

Бумаготворчество подобное зародилось гораздо раньше изобретения самой бумаги, ещё в седой древности с появлением первых письменностей. Уже тогда исторические хроники, увековеченные на кожах, в папирусе и в камне писались победителями, выжившими и захватившими власть. Хроники эти и летописи можно использовать в работе. Но ни одну из них ни при каких обстоятельствах нельзя принимать за истину в последней инстанции. Склоняя головы перед титаническим трудом Н. М. Карамзина, С. М. Соловьева, В. О. Ключевского, Н. И. Костомарова и многих других русских историков, опиравшихся прежде всего на летописное наследие, мы должны помнить, что, как было изречено: всему свое время. Такого национального богатства как Русский летописный свод не имеет ни одна страна и ни одна нация мира. Но летописи практически умалчивают о древнем и древнейшем периодах нашей истории, ограничиваясь вводными сообщениями.

Рукописные источники, предшествующие русским средневековым летописям, как правило, заслуживают чрезвычайно критического к себе отношения. К примеру, у нас часто пишут о поддельности или неподдельности известной