резко завершился. Зычно крикнув что-то грузчику, водитель захлопнул дверцу кабины. Грузчик со скрипом затворил дверцы и, щелкнув замком, тоже взобрался в кабину со своей стороны. Дав задний ход, фургон удалился. Щуплый, вертя бумажной палицей, как пропеллером, вихрем скрылся за автоматическими дверями служебного входа, обе половинки которых шарахнулись от него в разные стороны. Он даже не удостоил взглядом инструмент и арфистку, преданно не покидавшую свой пост. Страсти улеглись, и они с инструментом остались одни. Только ветерок, запутавшись в струнах, породил печальный звук как тихий вздох арфы.

Автобус, наконец, занял свое место около тротуара. Спортсмены, не спеша, покидали салон и гуськом тянулись к ресторану. Капитан, выйдя одним из первых, инстинктивно свернул к девушке и окликнул друга. Она подняла на него острый и вопрошающий взгляд. Они с Фролом потоптались около «бандуры», прикидывая как бы поудобнее ухватиться за элементы ее сложной конструкции, и подхватили инструмент. Он спросил: «Куда?». Она кивнула на дверь. Он дал Фролу команду: «Вперед». Дверцы снова разлетелись и все прошли внутрь здания.

Вскоре он оценил страсти, разгоревшиеся вокруг громоздкой арфы. Проходы лестницы, по которой они двигались куда-то вниз, были узковаты для профессионального инструмента. Приходилось приноравливаться. Вспомнился щуплый, видимо, хозяйственник. Когда арфа, чудом протаскиваемая по этим лабиринтам, проплыла мимо него, мужчина так и застыл с гримасой ужаса на всё ещё перекошенном злостью лице. В конце концов, под их дилетантским натиском всё завершилось благополучно, и инструмент был водворён на свое законное место в оркестровой яме.

Пока спортсмены оглядывались по сторонам, подошел настройщик и, протерев струны мягкой тряпкой, принялся за работу. Девушка сбросила плащ на спинку стула и присела к инструменту. Она плавно подняла руки-крылья и пробежалась по струнам. Арфа ответила ей водопадом чарующих звуков. «Царевна-Лебедь!» — ахнул капитан, озаренный внезапной догадкой, всплывшей откуда-то из глубины его эмоционального подсознания. Конечно, она могла играть только на таком царственном инструменте. «Вот она какая, Царевна-Лебедь, — удивился он своему открытию. — Оказывается ее можно встретить в жизни».

Волшебные переливы звуков, которые, казалось, можно было видеть воочию, подействовали исцеляюще: напряжение, кольцом охватившее его голову, ослабило хватку. Очень захотелось, чтобы она коснулась и его лба, прогнав минорный приговор, вынесенный им самому себе.

Оставив настройщика колдовать над инструментом, девушка подошла к нему. Она улыбалась, и ее глаза были уже не колюче-строгими, а радостно светились веселыми чертиками.

— Как хорошо все получилось, — впервые услышал он ее голос.

— Я вам очень благодарна, — ласково добавила она.

Стараясь побороть смятение мыслей и чувств, понимая, что надо все-таки что-то сказать, он произнес первое, что заученно пришло на ум:

— Обращайтесь, — и подал руку.

Она ответила рукопожатием, а он, хлопая по карманам, пытался найти визитку и вспомнил, что новые визитки так и остались лежать на подоконнике раздевалки до лучших времен.

Выручил Фрол:

— А вы приходите на матч в понедельник.

Он поддержал приглашение, объяснив, куда нужно прийти.

— Приходите пораньше, к одиннадцати часам. Товарищеская встреча, билеты не нужны. Я буду вас ждать.

Она утвердительно кивнула. Фрол показал ему на выход.

— У нас обед, — напомнил друг.

Начиналась репетиция, оркестранты прибывали и брались за инструменты, наполняя помещение какофонией звуков. Они с Фролом развернулись и знакомой дорогой отправились к выходу. Прибежавший хозяйственник сунулся к ним, вытирая пот под дужками очков:

— Парни… — начал он.

Капитан только махнул рукой, мол, все в порядке.

— Ходят тут всякие, — проводив спортсменов взглядом, раздраженно буркнул мужчина.

Слово «всякие» очень обидело девушку, это было совсем несправедливо. «Как так всякие? — мысленно возмутилась она. — И совсем не всякие, а даже очень свои». Она вопросительно посмотрела на флейтиста: какого мнения он о том парне, который так решительно протянул ей руку помощи?

Сергей, флейтист, был ненамного старше, но уже имел положительный опыт семейной жизни, женившись рано и как-то сразу основательно. Среди ее друзей он отличался умением поддержать человека в минуту сомнения и тревоги.

Не заметить двух атлетов в яркой спортивной форме было трудно. Но Сергей увидел не только это. Его поразило изменение выражения лица того из них, к которому подошла Валерия. Чувствовалось, что этот парень открыл для себя вход в какой-то новый высокий мир и не знал, что с ним делать, можно ли войти. А уйти он тоже не мог: не уйдешь от себя. Сергей знал, что это только первая ступенька к настоящей любви, встав на которую важно сделать следующий шаг так, чтобы он вел вверх, а не вниз. В ответ на ее ожидающий взгляд флейтист произнес: «Солнце встанет — развиднеется», — и приложил инструмент к губам.

Ей сразу понравилось, что Сережа не сказал «время покажет» или что-то в этом духе. Она уже столкнулась с тем, что время показывает изнанку, которая совсем не похожа на парадную лощеную сторону. В этом крепком парне она чувствовала что-то по-настоящему, по-человечески мужское: ответственность, что ли за то, что происходит рядом с ним. Она задумчиво перебирала струны, как бы спрашивая у арфы: «Есть ли там, с изнанки этого человека, что-то настоящее, достойное уважения, то, что не остынет и не износится со временем?».

Наверху, на набережной, было светло и просторно. Друзья сидели под тентом, недавно натянутым на открытой террасе по случаю начала сезона.

— Придет? — обратился он к Фролу, с удовольствием хлебавшему суп.

Тот утвердительно и решительно кивнул, мол, сказала, что придет. Рот друга был занят поглощением фирменной булочки.

— Ешь, — прожевав, напомнил друг, будто взявший шефство над капитаном, который захлебнулся в динамичном потоке таких противоположных впечатлений.

Он наклонился к тарелке, зачерпнул супа, ощутив аппетитный запах, и начал есть…

И она пришла! Это казалось ему невероятным, как арфа на тротуаре. Он оказался рядом, привычно преодолев по нескольку ступенек за раз. Опустился на соседнее сидение и, вручив заранее приготовленную визитку, представился: «Виктор». Она пожала протянутую руку и мягко ответила: «Лера». Видно было, что ей нравится здесь и она не чувствует себя в манеже чужой, будто настроилась на праздник. Этому способствовала энергичная шумная музыка, высокий свод и много света, воздуха, молодости и