Камой.

Нельзя было не съездить и на Дальний ток. Летом это три часа езды верхом.

Милая избушечка. Очаровательные ловушечки, сеточки, западеночки.

— Счастливый ты. Мавр! — вдруг сказал Ильюша.

— Это почему?

— Потому что потому, оканчивается на «у», — ответил школьной прибауткой Иль, а потом сказал: — Очень много людей любят тебя. Наверно, ты будешь таким, кого избирают абсолютным большинством. Я подымаю за это руку…

А Дунечка Кукуева вышла замуж. Кажется, очень счастлива. И, кажется, боится при муже смотреть на Маврика. Глаза у нее не умеют лгать и скрывать…

Каждый раз, приезжая к матери в Мильву, Маврикий бывал в семье Сонечки Краснобаевой, где подрастала ее двоюродная сестра Стася. Стася, оставшись сиротой, была взята в семью Краснобаевых. Похожая на Сонечку, она походила и на Леру Тихомирову. А может быть, она старалась походить на свою любимую учительницу, не догадываясь, что эта двойная схожесть вызывает очень сложные переживания Маврикия Толлина. Разумеется, Стасе и в голову не приходило, что это все скажется потом. Да и Маврикий пока не допускал, что Стася впоследствии стане! Анастасией Толлиной.

И когда это произойдет, то все, и в первую очередь Маврикий и Анастасия, скажут, что иначе и не могло быть, а теперь им даже неудобно появляться вместе. Студент Толлин и школьница — Стася — никак не пара.

С каждым приездом в Мильву родных и знакомых становилось меньше. Одни уехали учиться, другие, заведя свою семью, тоже отправились искать счастья на новых местах. Рабочей Мильве, богатой золотыми руками, приходилось отдавать своих мастеров новым заводам.

Не стало и тех, кто ушел на Мертвую гору. Там на главной аллее обращает на себя внимание белый камень. На камне барельеф Всеволода Владимировича Тихомирова. Чуть подальше — чугунная плита. Под такими литыми плитами-надгробьями хоронили коренных мильвенских рабочих. Под такой плитой похоронен добрейший человек Терентий Николаевич Лосев. А напротив, через дорогу, покоятся супруги Матушкины, трогательно скончавшиеся в один день.

Воспоминания чередуются с мечтами о предстоящем. Оно кажется Маврикию не легким, но счастливым, не безоблачным, но не бездорожным. Теперь-то уж никогда, ни при каких обстоятельствах никто его не собьет с пути. Для молодого большевика Толлина ясно главное направление восхождения партии, государства, страны. Коммунист ленинского призыва понимал, что предстоит реконструкция не только народного хозяйства, но и внутреннего мира людей.

Пусть этот переход займет не два и не три десятилетия. Пусть на него не хватит жизни Маврикия Толлина. Пусть кто-то, устав или разочаровавшись, отстанет, или отойдет в сторону, или уйдет в себя. Пусть! От этого не изменятся законы развития общества, законы смены общественных укладов.

Историю, как и землю, не повернешь вспять…