Только после этого сделал шаг вперед.

- Чем обязан? — учтиво поинтересовался Сергей.

Милиционер, немного смущаясь, огляделся, сдвинул шапку на затылок.

- Гуляем? — спросил вкрадчиво.

Только сейчас до Сергея дошло.

- Соседка нажаловалась, наверное? — спросил он и тут же заверил. — У меня все в порядке, все тихо, товарищ сержант.

- Было б тихо, меня не прислали б, — ответил тот, засмущавшись еще больше, прихлопывая перчатками по рукаву и продолжая вертеть головой. — Вы позволите?

Надо же, какой вежливый, подумалось Сергею. И зачем открыл только! Не надо было к двери вообще подходить — мало ли, спит он или дома нету! Теперь от этих запоздалых сожалений было мало толку.

- Пожалуйста, — он распахнул дверь в темную комнату, щелкнул выключателем,

Милиционер комнату проигнорировал, направился на кухню неторопливо и озираясь по сторонам, задевая стены, будто неловкий стеснительный гость.

- Здорово, начальник! — встретил его Бяша.

Он стоял у стола, придерживаясь рукой за край, покачивался. Глаза у него были мутными, осоловелыми, но вовсе не безумными.

Милиционер нимало не удивился.

- Гуляем, — сказал он опять, но уже утвердительно.

- Отгуляли, — поправил его Бяша.

- Ваши документы, пожалуйста.

И как они так ловко определяют, как видят — кто есть кто, кто их клиент, а кто нет? Сергей надеялся на чудо. И знал не будет сегодня никаких чудес.

- Почему в Москве? — спросил милиционер. Стеснительность и неловкость слетели с него, будто и не было. Лицо постепенно превращалось из свекольного в нормальное, даже немного бледное.

Бяша отвечать не стал. Сел к столу, уперся в него локтями, принялся опять тискать черными пальцами лицо.

- Придется пройти со мной! — милиционер говорил Бяше, но смотрел почему-то на Сергея.

- Товарищ сержант, да пусть у меня поспит, утром уедет, я сам провожу, все будет нормально, не беспокойтесь! — заторопился Сергей.

- Все будет нормально, — повторил на свой лад сержант, — нельзя, непорядок.

- Не переживай, Серега, — подал голос Бяша, вставая.

- Товарищ сержант, с ним было только что совсем плохо, хотел уже врача вызывать, скорую, еле отошел — пусть отлежится, ну зачем, мало ли что, а тут ему будет хорошо, и вообще… — продолжал суетиться Сергей. Он чувствовал себя страшно виноватым перед Бяшей и не знал как исправить деяо, нервничал, не находил слов, — ему было совсем плохо…

- Ничего, у нас ему будет хорошо, — заверил сержант без тени сомнения, но и без нажима. — Одевайтесь.

Сергей видел, что Бяша старается держаться непринужденно, даже нагловато, будто все ему нипочем. Но он видел и другое — давалось это Бяше с трудом, с большим напряжением, голос у него подрагивал, срывался. Он почти протрезвел, хотя и покачивался, на лице застыла деланная, жалкая улыбочка.

- Ты меня прости, Серега, ты не держи на меня… — Бяша смотрел как-то виновато и печально, — так получилось, прости.

- Все путем, все путем, — ошалело повторял Сергей чужую, не свойственную ему фразу и тоже улыбался — губы подрагивали.

- Извините, — сказал милиционер на прощание. — И кстати, сходили бы, перед соседкой извинились, а то нехорошо как-то.

Сергей закивал. Но у него свое болело, не до соседки.

- Я с вами, — он схватил с вешалки куртку, — можно ведь?

- Нет-нет, — сказал милиционер строго, давая понять, что дискуссии будут сейчас неуместными, — мы уж сами. Всего доброго.

Они вышли. С лестничной клетки донеслось:

- Не отчаивайся, Серега, встретимся еще! — голос был совсем осипшим, надтреснутым. Потом послышался легкий присвист и неразборчиво: — Опа, опа, жаренные раки, приходите в гости к нам, мы живем в бараке…

Дальше Сергей не расслышал. Он осторожно притворил дверь. Прошел на кухню, сел на стул и уронил голову на согнутые в локтях руки. Долго сидел так и думал. И мысли, вроде, уплывали, не могли связаться, и вспомнилось что-то давнее-давнее, полузабытое, сумбурное, нелепое, где молодой звонкий голос будто на заевшей пластинке повторял с вызовом самому будущему:

"Приходите в гости к нам, приходите…"