говоришь? — не поверил ушам Акрида.

— Я говорю, что поеду вместо Валера, мастер!

— Ты чего, женщина? — старый лекарь скривился. — За каким бесом тебе в болота? Зима на носу. Валер парень здоровый, он пусть и едет. Чтоб я баб посылал в гребеня, виданное дело! Сиди под крышей, раз добрый мастер позволяет.

— Ха! — Вдруг воскликнула Вилла. — Зна-аю, с чего припекло нашу тихоню. Золотого рыцаря увидала!

Какого еще золотого, подумала Ласточка. Там был какой-то золотой?

Ласточкино замешательство поняли превратно.

— Королевский! — Вилла подбоченилась победно. — Арвелевский бастард, да. Золотой, что твой самородок! И глазищи как у кота — во какие!

Вилла растянула уголки глаз к вискам и стала похожа на чудь из болота.

— А… — сказала Ласточка. — Ну что ты… При чем тут золотой рыцарь…

— Дареная кровь! — не унималась Вилла. — Ах, смерть всем бабам и девицам! Сама бы… только меня благоверный прибьет.

— Тьфу, дуры! — Акрида грохнул кулачком по крышке ларя, тот с лязгом захлопнулся. — Не шестнадцать лет ведь, окститесь. В болота она хочет, зимой, за рыцарем на белом коне…

— На соловом! — вставила Вилла.

— Да хоть на черте рогатом! Тьфу! Дуры, дуры бабы, стараешься для них, заботишься… Да поезжай, бог тебе судья, хоть в болота, хоть на край света… Иди с глаз моих!

— Благодарю, мастер! — Ласточка поклонилась и поспешно убралась из комнаты под злорадное хихиканье экономки.

И только выйдя за дверь, прислонилась к стене и закрыла лицо руками.

Она сама не знала, плачет она или смеется.

2

В наступающих сумерках угасал шум лагеря. Мэлвир передернул плечами под ловко пригнанным стегачом, вдохнул поглубже сырой осенний воздух.

Под плотно, до звона, натянутой тканью шатра, как в фонаре, ходили тени.

Мэлвир мимоходом проверил пеньковые растяжки — гудят, как струны. Края матерчатых стенок надежно пригвождены к земле.

Вокруг шатра главнокомандующего пестрели палатки и тенты сотенного отряда, чуть поодаль, в серой туманной взвеси, зажигал оранжевые огни и хлопал полотнищами отряд Раделя.

Вчуже позавидуешь — слаженно, ловко ставятся, хотя приехали позже всех. Видно, что не одну кампанию вместе прошли. Кто-то уже тренькает на раздолбанной гитерне, подкручивает колки.

И кашей тянет.

— Аааать, ядрена вошь!

Загрохотали доски, видно ухнули с подводы.

Он нахмурился, резко распрямил пальцы в перчатке, словно отбрасывая что-то.

Весь этот поход прямиком в северные болота нагонял на него тоску. Кому охота вылавливать по осенней грязи каких-то вшивых каторжников? Но долг солдата — сражаться там, где велено. Не рассуждать.

Мэлвир в последний раз окинул взглядом засыпающий лагерь, вслушался. Дисциплина у старостержцев на уровне, остальное привычно, без изменений.

Вроде все путем. Проверить амуницию, сделать запись в дневнике и в койку. Завтра ранний подъем.

Он собрался уже скрыться в шатре, но увидел, что по склону холма торопливо взбирается худенькая фигурка. Напрямик, без дороги, местами помогая себе руками и цепляясь за сухие метелки чернобыльника.

Мальчишка-подросток, паж или слуга — одет хорошо, добротно. Как раз со стороны гомонящей и звенящей раделевой стоянки. Затеяли гуляния на ночь глядя.

Паренек вскарабкался наконец. Заметил широкоплечего рыцаря со скрещенными руками и светлой головой, поморгал.

— Мой лорд и господин просит прибыть к его шатру, потому что они там с дядей… с сэном Марком барашка запекают! — выпалил он, опасаясь растерять заготовленную по дороге речь.

Потом покосился на заломленную золотистую бровь и поник.

— … со всем тщанием, — обреченным голосом прибавил мальчишка.

Мэлвир ободряюще улыбнулся ему и даже подмигнул.

— Идем, только если ты не против, по дороге. Что-то мне неохота катиться с холма в кольчуге, — хмыкнул он и картинно положил руку на рукоять меча, болтавшегося в перевязи. — Показывай, куда идти.

Он зашагал по изрытой колеями земле, на сапоги налипала вязкая осенняя грязь. Мальчик, достававший ему как раз до облитого железными звеньями плеча, семенил рядом. Поглядывал с любопытством, но без наглости.

Дареная кровь, она да…и в сумерках ярко смотрится. Впечатляет, наверное.

Рыцарь невольно пригладил коротко, к корням срезанные волосы. Он не терпел, когда обращали слишком уж пристальное внимание на явные знаки арвелевской породы — «волосы, брови и ресницы, как золотая канитель, глаза же сияющие, тако же злату подобные, в сердцевине с малым зернышком темным».

Глаза свои в зеркале почитал он попросту желтыми, а клятая золотая канитель доставляла ему много хлопот с детства. Однажды только, годам к пяти, приходила монахиня-невенитка, осмотрела его придирчиво, вручила за терпеливость лакричный леденец и ласково кивнула матери.

Вот и вся польза от дареной крови.

Так что он стригся напрочь, хотя среди цветных лордов в столице было принято отращивать волосы и пониже лопаток. Не в волосах счастье.

Королевских каман на своей котте он носит не за золотую масть, а за успехи на военной службе. Вот и все.

Потянуло ветерком и топленым жиром, разогретыми травами. У длинного костра перед здоровенным прямоугольным шатром беседовали рыцари — дышащие в костровой яме угли озаряли лица, выхватывало белки глаз, блеск зубов. На решетке над углями пеклись куски мяса, капали с шипением в самый жар.

Около походного стола на козлах трое оруженосцев стучали деревянными мисками, двигали кувшины.

«Молодец лорд Радель, еще бы и младенцев с собой в военный поход потащил», — недовольно подумал Мэлвир.

Вызвавший его недовольство лорд простецки восседал на бревне, разглагольствуя и поводя в такт своим словам тусклым оловянным кубком, зажатым в левой руке. Правую он эффектно упер в бедро, был хмелен, чуть растрепан и на вид совершенно доволен жизнью.

Темные вьющиеся волосы и аккуратная бородка, живые блестящие глаза — Мэлвир не успел его толком разглядеть в Старом Стерже.

Рядом строго взирал на жарящуюся снедь Марк Энебро, приведший рыцарей из Доброй Ловли. Коротко, как у Мэла, стриженые волосы, только черные, как смоль, бледное лицо, синяя котта собирается вертикальными складками на худых плечах. Он, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от огня, что-то цедил сквозь зубы невысокому сухопарому человеку без оружия и кольчуги. Тот исправно кивал головой, словно намереваясь острым носом клюнуть Энебро в темя.

— А, Соледаго! — приветливо воскликнул лорд Радель и отсалютовал кубком. — Отыскал тебя этот шалопай?

Мальчишка неловко поклонился и сгинул куда-то в темноту, решив