Флерка, иси!

Он вышел и оставил дверь настежь. В избу влетел ветер. Огонь на свечке беспокойно замелькал, ярко вспыхнул и потух.

Запирая за охотником дверь, лесник видел, как лужи на просеке, ближайшие сосны и удаляющуюся фигуру гостя осветило молнией. Вдали проворчал гром.

– Свят, свят, свят… – шепнул лесник, спеша просунуть толстый засов в большие железные петли. – Экую погоду бог послал!

Вернувшись в избу, он ощупью добрался до печки, лег и укрылся с головой. Лежа под тулупом и напряженно прислушиваясь, он уже не слышал человеческого крика, но зато удары грома становились всё сильнее и раскатистее. Ему слышно было, как крупный, гонимый ветром дождь злобно застучал по стеклам и по бумаге окна.

«Понесла нелегкая! – думал он, воображая себе охотника, мокнущего на дожде и спотыкающегося о пни. – Небось, со страху зубами щелкает!»

Не далее как минут через десять раздались шаги, и за ними сильный стук в дверь.

– Кто там? – крикнул лесник.

– Это я, – послышался голос охотника. – Отопри!

Лесник сполз с печи, нащупал свечку и, зажегши ее, пошел отворять дверь. Охотник и его собака были мокры до костей. Они попали под самый крупный и густой дождь, и теперь текло с них, как с невыжатых тряпок.

– Что там случилось? – спросил лесник.

– Баба в телеге ехала и не на ту дорогу попала… – ответил охотник, пересиливая одышку. – В чепыгу залезла.

– Ишь, дура! Испугалась, значит… Что ж, ты вывел ее на дорогу?

– Не желаю я тебе, подлецу этакому, отвечать.

Охотник бросил на скамью мокрую шапку и продолжал:

– Об тебе я теперь так понимаю, что ты подлец и последний человек. Еще тоже сторож, жалованье получает! Мерзавец этакой…

Лесник виноватою походкой поплелся к печи, крякнул и лег. Охотник сел на скамью, подумал и, мокрый, разлегся вдоль всей скамьи. Немного погодя он поднялся, потушил свечку и опять лег. Во время одного особенно сильного удара грома он заворочался, сплюнул и проворчал:

– Страшно ему… Ну, а ежели б резали бабу? Чье дело вступиться за нее? А еще тоже старый человек, крещеный… Свинья и больше ничего.

Лесник крякнул и глубоко вздохнул. Флерка где-то в потемках сильно встряхнула свое мокрое тело, отчего во все стороны посыпались брызги.

– Стало быть, тебе и горя мало, ежели бы бабу зарезали? – продолжал охотник. – Ну, побей бог, не знал я, что ты такой…

Наступило молчание. Грозная туча уже прошла, и удары грома слышались издали, но дождь всё еще шел.

– А ежели б, скажем, не баба, а ты караул кричал? – прервал молчание охотник. – Хорошо бы тебе, скоту, было, ежели бы никто к тебе на выручку не побег? Встревожил ты меня своей подлостью, чтоб тебе пусто было!

Засим, еще после одного длинного антракта, охотник сказал:

– Стало быть, у тебя деньги есть, ежели ты боишься людей! Человек, который бедный, не станет бояться…

– За эти самые слова ты перед богом ответчик… – прохрипел с печки Артем. – Нету у меня денег!

– Ну да! У подлецов завсегда есть деньги… А зачем ты боишься людей? Стало быть, есть! Вот взять бы, да и ограбить тебя на зло, чтоб ты понимал!..

Артем бесшумно сполз с печки, зажег свечку и сел под образом. Он был бледен и не сводил глаз с охотника.

– Возьму вот и ограблю, – продолжал охотник, поднимаясь. – А ты как думал? Вашего брата учить нужно! Сказывай, где деньги спрятаны?

Артем поджал под себя ноги и замигал глазами.

– Что жмешься? Где деньги спрятаны? Языка в тебе, шут, нету, что ли? Что молчишь?

Охотник вскочил и подошел к леснику.

– Глаза, как сыч, таращит! Ну? Давай деньги, а то из ружья выстрелю!

– Что ты ко мне пристал? – завизжал лесник, и крупные слезы брызнули из его глаз. – По какой причине? Бог всё видит! За все эти самые слова ты перед богом ответчик. Никакого полного права не имеешь ты с меня деньги требовать!

Охотник поглядел на плачущее лицо Артема, поморщился и зашагал по избе, потом сердито нахлобучил шапку и взялся за ружье.

– Э… э… глядеть на тебя противно! – процедил он сквозь зубы. – Видеть тебя не могу! Всё равно мне не спать у тебя. Прощай! Эй, Флерка!

Хлопнула дверь – и беспокойный гость вышел со своей собакой… Артем запер за ним дверь, перекрестился и лег.