Две сестры и Кандинский

Изо всех продуваемых щелей вдруг начнут выползать они… Шепча!.. Вышептывая из себя задним числом свою вину и свою давнюю рассудочную боль. Бедолаги. Их поставят в самую середину насмешек. Но они вышепчут свое и выползут! Миллионноногая толпа. Тыщи тыщ. Стукачи, осведомители, информаторы. Они пинками укажут место всей забубенной ораве наших нищих… всех видов и расцветок. Кого — куда. Убогих, к примеру, в закутки. Бомжей — в их норы. Любовные парочки, заодно с алкашами, — затолкать по темным подъездам!.. Пенсионеров праздных — в их ободранные пятиэтажки. Без колебаний! В их конуры! По их теплым сортирам! Если они у них теплые! Всех подчистую выдавить, вытолкать с перекрестков. С улиц. С площадей… А сами вперед-вперед-вперед в колоннах по восемь! Грандиозный парад покаяния!.. Стукачи будут первыми из наших кающихся. Он сам попросится. Ему надоело шепотком. Ему не в кайф доносить скоропортящиеся, устаревающие, уже вчерашние сведения. Он скажет громко, в голос… Я — стукач, я был. Я был… Я был… Но теперь я хочу с вами…