глаза на секретаря.

- Э-э-э. посуда бьется, как говорит моя теща, к удаче. Да, это-о-о,... к счастью. Давайте-ка еще по одной, а то, видишь ли, на "Ты" мы так и не перешли.

Моментально появились новые бокалы, наполненные до краев водкой. Секретарь протянул хрусталь на встречу собеседникам. Петька осторожно чокнулся с секретарем и Куриным. Тонко зазвенели бокалы. Одним рывком опрокинул водку в рот. Казалось, вместе с водкой он проглотил и хрустальный бокал. Забыв от страха и волнения, что перед ним невиданная закуска, он просто-напросто занюхал водку рукавом пиджака.

Секретарь протянул Петру холёную, с толстыми, как сардельки пальцами, руку:

- Вилен Иосифович. Э-э-э. Для тебя, Пётр, просто - Вилен.

Петька осторожно пожал ее своими мазутными граблями. Вылупив на секретаря свои еще не верящие в чудо глаза, Петруха ни с того -ни с сего ляпнул:

- А можно, Вилен, еще стопарик?

Тут уже секретарь вытаращил глаза на Петра. Не нашелся чего ему ответить, а просто-напросто взял бутылку и налил новоиспеченному другу еще одну стопку. Потом протянул ему кусок колбасы. Уже закусывая, Петруха спросил, давясь большим куском:

-Вилен, это чо за имя такое, блямба - карамба? Еврейское, да? Секретарь покраснел, но, сдержавшись, сказал:

-Э-э-э, это, друг мой, сокращенное имя великого вождя пролетарской революции - Владимир Ильич Ленин, дорогой ты мой шлемазлик!

Петька подавился колбасой и надрывно, тошно закашлялся. Курин со всего маху ударил кулачищем по горбатой спине Петрухи, потом еще и еще. Кашель прекратился. Грудь у Петьки снова выгнулась колесом. Он сказал:

- Это чо жа? Когда брудершафтятся, - друга-дружку только по ОДНОМУ имени надо кликать. Товарищ тебя по ОДНОМУ имени и ты товарища тоже по ОДНОМУ. Вроде как на равных получается. А здесь как-то...это... У тебя вроде, как у турка, - Адурахман Абдулла Мурза - кирза ибн Саид..., имён мильён. А у меня одно имя! Во тырдынь конь! Это, бляха-муха, как-то не честно. Не по еврейско - мордовскому получается, блин!

Петька явно захмелел от выпитого. Секретарь перетерпел и эту глупую, как ему казалось, наглую выходку Петьки. В другой раз наказал бы пьянчужку, но "коммунизм строить надо"! А этому мешает церквушка эта деревенская, да невежество и быковатость молодых строителей светло-светлого будущего.

"Что же получается? В стройных рядах строителей светлого будущего жуткая паника! Пошли сейчас кого на колокольню, тебя пошлют куда подалее! От всех репой пареной за версту несёт! Если, конечно, самого на колокольню пендюлями не загонят, - думал секретарь, - начальство областное не простит промаха в идеологической работе с населением. И светит тебе, Владимир Ильич Ленин Иосифович Левинсон, даже не эта занюханная колоколенка, и даже не Шушенское, или Цюрих, а отделение свинофермы им. К. Цеткин, где ты будешь простым не освобожденным секретарем! Где вместо автомобиля "Победа" у тебя будет полвелосипеда, да жена скотница. И помрешь ты там от пьянки в свинячьем говне!" - думал Левинсон.

"Не-е! Помирать в говне не по мне! Пусть вот эти" - он оглядел толпу зевак и прихожан, - "вот они в дерьме и ковыряются! Не зря же я ваньку перед этим чушком мордовским валял!"

-Э-э-э, Петенька, мил дружок! - обняв его за плечи, сказал секретарь.

- Нет между нами никакой такой разницы! Никакой! - Вот твое имя - Петр, знаешь что оно обозначает? Э-э-э, брат! Не знаешь! А я тебе, как другу, скажу. А ты послушай старшего товарища и с этого дня самого дружного друга твоего! Можно сказать, закадычного друга...

Он приобнял его за плечи, и тихонечко спросил:

-Ты Библию когда-нибудь читал? Нет? Вот вы тут митингуете, а веры своей не знаете! Вот я, старый еврей, тебя и просвещу...кхе, немного конечно! Это, знаешь - ли, чтобы между нами, друзьями, не было недопонимания.

Вытащил из кармана пиджака отутюженный, сложенный конвертиком, клетчатый носовой платок. Медленно развернул. Платок был размером в маленькую скатёрку. Уткнул в него огромный нос, шумно высморкался, утёр волосатые ноздри, аккуратно свернул скатёрочку в конвертик и положил обратно в карман. Курин с Петрухой молча, заваражённо наблюдали за этим священнодейством.

-У Иисуса Христа, что был распят, вон видишь, - он показал на колокольню, - на таком вот кресте, были Апостолы, ученики Его. Одним из этих Апостолов и был Апостол Петр. Сейчас он, Апостол Пётр, там, на небесах, самый главный! На этом просвещение твое и закончим, Петя.

Помолчал, глядя задумчиво себе под ноги. Потом опять вытащил тот же платок, не разворачивая его, протёр пыльную замшу на носке ботинка, продолжил:

-Так что Пётр, имя твоё самое походящее для секретаря комсомольской организации. Апостольское. Пётр, означает камень. Ты должен быть твёрд в своих убеждениях, как камень. Как гранит! Ведь комсомол, это гранит, можно сказать! Основа, фундамент, пьедестал для партии. А ты сам, как крепкий камень! С каменным взором, крепкий духом - в руководстве ячейкой этого пьедестала. А я смотрю на тебя и горжусь, что у меня есть такой друг с каменным именем - Пётр.

Картинно, театрально зарыдал. Обнял Петруху и, шмыгая носом, доверительно прошептал:

- Я не могу тебе приказать, как секретарь райкома коммунистической партии Советского Союза, Вилен Иосифович Левинсон, но как твой друг и старший товарищ, просто запросто, если ты помнишь - Вилен. Да, дорогой друг, для тебя просто - Вилен. Пусть ты мордвин или русский, а я еврей! Пусть! Но мы же, как кровные братья! Даже больше! Мы как родные братья! Как закадычные, верные друзья! Ты для меня - Петр, я для тебя - Вилен!

Вытирая грязным рукавом пьяные слезы и сопли, Петруха с собачьей верностью смотрел этой хитрой лисе в глаза. Он был готов на все ради нового друга. Даже броситься на амбразуру, как Александр Матросов.

- И всё что хочешь ради этой братской дружбы друг для друга сделаем! Любую просьбу выполним!

Пётр сказал с придыханием:

- Проси, брат!

-Только я боюсь, что тебе с моей просьбой не справиться. Тут преданность товарищеская нужна и партийная убежденность! А ты ещё комсомолец... пока...

-Да я за тебя... да я... Блямба - карамба, кому хочешь морду набью! Налей! - Петька выпил и продолжал, - да знаешь, что это... я... ваще за тебя хоть на